Александр Басов - Союз Верных — Энгельбрук (СИ)

Некоторое время бандит молча разглядывал пленника, потом повернулся к кому-то, державшемуся в стороне от освещённого пространства:

— Этот, что ли, сержант?

Раздалось негромкое постукивание, в дверной проём заглянул тщедушный тип в сером балахоне могильщика. Капюшон на голове не позволял разглядеть лицо, но Ладвиг заметил в его руке костыль и догадался о том, кем был второй посетитель.

— Этот, — еле слышно прошелестел голос хромого.

— Сопляк ещё, а уже выслужился, — неприязненно произнёс бородач, — из благородных, наверное. Мне сказали, что другой гораздо старше, а всё ещё в рядовых прозябает.

"Жив Виланд, — с облегчением подумал сержант, — во всяком случае, пока".

— Тот раньше караулом у Южных ворот командовал, — проявил осведомлённость хромой, — не так давно был разжалован.

— Назови своё имя, звание и должность, — обратился к пленнику бородач.

— Ладвиг, сержант городской стражи Энгельбрука. Инструктор по клинковому оружию.

— Инструктор? А что, старый Хорст разве помер?

— Не знаю. — честно признался сержант. — Я про него слышал, но жив он, или нет, не знаю.

— Это где ж ты успел столько опыта набраться, чтобы людей учить?, — не столько с удивлением, сколько с презрением спросил бандит. Не услышав ответа, добавил: — А здесь чего забыл?

Ладвиг понял, что этот человек немедленно почувствует ложь и решил рассказать всё, как есть:

— Я веду расследование по факту убийства женщины. Подозреваю, что вон тот человек, — сержант указал на хромого, — может помочь в её опознании. Он попытался от нас удрать, хотя причин для этого у него не могло быть никаких. Если только он сам не является нарушителем закона.

Хромой что-то прошипел, а бородач задумчиво произнёс:

— Следствие… Ты, что же, ещё и дознавателем назначен?

— Да. У меня с собой был приказ Магистрата, но ваши… люди его отняли.

Бандит нахмурился, потом пронзительно свистнул, и на этот зов прибежал ещё один обитатель подземелья. Видимо, бородач пользовался большим авторитетом, потому что вновь прибывший понял его с полуслова, кивнул головой и скрылся в темноте. Вернулся быстро, принеся с собой кожаный тубус сержанта. Побывавший в воде пергамент с приказом остался цел и невредим. Ладвиг собирался было прокомментировать текст, но к его немалому удивлению, бородач взялся читать сам. Делал он это неспешно, шевеля губами, будто пробовал слова на вкус, и терпеливо дочитал до конца. Аккуратно свернув пергамент, бандит спрятал приказ Магистрата обратно в тубус, неожиданно швырнув его в камеру к ногам пленника.

— Забирай, — сказал он. — Суши осторожно, чтобы не ссохся. На солнце не выставляй, а то буквы могут выцвести.

— Спасибо, — поблагодарил оторопевший Ладвиг.

Бородач сдвинул в сторону засов и отворил дверь.

— Выходи, — сказал он. — побеседуем в другом месте.

— Арне! Да ты совсем спятил!, — фальцетом завопил хромой, тем самым выдав, что до этого всячески старался изменить свой голос. — Ты собрался его отпустить?

— А что, если так?, — поинтересовался бандит, и от его тона повеяло холодом. — Я не откажу себе в удовольствии лишний раз посмотреть на твою перекошенную от злобы рожу.

Хромой заскрипел зубами так, что, казалось, на этот звук откликнулось эхо.

— Ты…ты забываешься!, — он аж захлебнулся, брызнув слюной, пока выговаривал эти слова. — Да, если бы не я…

— …здесь бы гораздо меньше смердело, — закончил за него бородач и, обращаясь к Ладвигу, сказал: — Ступай вперёд, но шалить не советую.

— Арне!, — хромой постарался придать своему визгливому голосу суровость. — Ты, в который раз, нарушаешь договор!

Свободной от факела рукой бандит придержал сержанта за плечо, а сам повернулся к оставшемуся возле камеры хромому.

— Ты, никак, в суд на меня решил подать?, — ласково спросил Арне, но в его голосе слышалась затаённая угроза.

Видимо, хромой тоже её почувствовал, потому что снова заскрипел зубами и больше не проронил ни слова.

После лёгкого тычка в спину, Ладвиг сделал несколько шагов вперёд, повернул за угол, оказавшись в том самом коридоре, из которого доносились голоса и шум. Похоже, это подземное сооружение действительно когда-то строилось как тюрьма. По обе стороны от центрального прохода располагались одинаковые зарешёченные двери. Вот только размеры камер отличались. Встречались такие, что в них невозможно было вытянуться в полный рост, лёжа на полу, а в других вполне хватало места для обучения фехтованию. В одной из самых просторных камер горели факела, освещая скудный быт разношёрстной компании обитателей подземелья.