Азамат Козаев - Ледобой

Оттниры пробовали вырубить деревья вокруг стана, отодвинуть лесные пределы подальше, вглубь, но двенадцать лесорубов нашли свою погибель, не успев и разу ударить топорами. И что делать дальше полуночники не знали, лес охватывал становище со всех сторон, кольцом. Незваные гости оказались меж двух огней, отодвинь становище подальше от леса – как раз подойдешь на прицельную дальность к стенам.

Как-то в сумерках люди Безрода подожгли несколько шатров и снимали выбегавших оттниров, словно поднятых зайцев. Еще раньше перестреляли в становище всех собак, а на открытое место и носа не казали. Лишь издевательски хохотали. А Безрод из лесной глухомани на сон грядущий каждую ночь заводил оттнирскую колыбельную. Мол, спи, малыш, засыпай, вот вырастешь – станешь большим и сильным, как отец… Полуночники спать перестали. Когда подожгут шатры после колыбельной, когда нет, вот и вскакивали на каждый шорох-треск. Брюнсдюр хмурился. Узнал и голос и песнотворца. Вырастай малыш, станешь большим и сильным как отец… и так же погибнешь под стрелой глубоко в ночи… Неудачный год. И были бы хоть ворота, снеся которые, мог на плечах своих людей ворваться в город! Так нет же! К воротам вел только мосток через реку, и тот разнесли. Даже на поединки людей спускали в люльке со стены, и забирали так же. А река перед воротами широка!

И одним прекрасным утром оттниры взглянули друг на друга, и ровно глаза открылись. Того рядом нет, этот почил, тот слег. Без малого две тысячи воев сошли на берег с ладей, и теперь едва семь-восемь сотен посмотрели друг на друга в угаре злобы и будто отрезвели…

– Откупайся, Отвада-князь. Уйду, – как-то студеным утром крикнул Брюнсдюр, встав под стенами. – Только дни даром с тобою считаем.

– А чего же, Брюнсдюр-ангенн? Никак надоело?

– Скучно.

– А сколько хочешь?

– По мерному рублю золотом со двора, по два с меча.

– Не-е-е! Не пойдет! По мечу с рубля!

Ангенн оттниров лишь зловеще нахмурился.

– И когда дашь?

– Если доживешь, через день.

Брюнсдюр кивнул и отошел.

Безрод оглядел лесное воинство и нахмурился. Через день станется рубка, да такая, что победа сравняется в цене с поражением. Но и теперь на две-три сотни полуночник перевесит. Дело поправимое, один дружный перестрел уравняет силы. Только был бы он, этот перестрел. Сивый правил меч и поглядывал по сторонам. Хотели открытую сечу, горячие головы? Получите.

– Чего, воевода, напрягся, ровно лучная тетива? – Моряй сел поближе.

– А кто из парней женился, ну тогда, аккурат перед самым полуночником? – неожиданно спросил Безрод и усмехнулся.

– Кто? Да я!

– Красивая девка?

– Есть красивее. А по мне лучше не надо.

Сивый кивнул. Заведомо есть.

– А сам чего же?

Безрод ухмыльнулся. А ничего! Девки только глянут в душу одним глазком, в страхе убегают. Баба, она ведь жизнь дает, все за версту чует, ровно волк. У самого внутри такое… слов еще не придумали. Темно, холодно, страшно.

– Ты это… – Моряй замялся, глаза потупил. – Ну… в общем…

– Чего язык узлами вяжешь! Толком говори!

– Парни болтают, как одолеем оттниров, дескать, уйдешь. Так, или брешут?

Сивый уткнулся в меч.

– Да.

– Оставишь нас?

– Надоело. – Буркнул и тряхнул головой. – В глухомани осяду, на земле. Охотой проживу. Надоело воевать. Устал.

– Парни с тобой хотят уйти.

– Куда? – ухмыльнулся Безрод. – Вы княжья дружина. Не моя. Вожу вас пока кругом лихо, а как станет тихо, вернетесь в дружинную избу. Не бывает в одной дружине двух воевод. Вы присягали Отваде и водить вас – Перегужу.

– Мир поглядеть охота.

– По своим делам уйду. Вам же ратную заботу дальше нести.

– А в Торжище Великое зачем снаряжался?

– Все тебе и скажи. – Сивый ухмыльнулся. – Дело.

– Парни тебе верят. Пойдут за тобой даже один–вдесятеро. Останься.

– Уйду.

– Останься.

– Да кто я вам, княжьим воям? – буркнул Сивый. – Не отец, не мать, не сват, не брат, без роду, без племени, может темного семени, ни матери, ни отца у ничейного молодц а ! Не пойму, что с вами сталось? То со свету сживали, то на руках готовы носить!

– Я скажу, что сталось, – встрял подошедший Щелк. – Ты нам былое вернул! Была большая дружина князя, была и малая княжича. Будто снова за княжичем идем, да не идем – летим. А что со свету сживали, так дураки были! Кому хочешь крикнем, что дураки. Глотку за тебя перегрызем. Не держи зла, воевода. Хочу на тот свет уйти твоим воем. Чую недолго осталось.

– Чует волк ягненка, – буркнул Сивый. – Нечего тризновать себя раньше урочного! – Простишь?