Майя Зинченко: Черное солнце

– Я прочел руну… – Франц с удивлением посмотрел на Бернара. – Всего лишь прочел руну.

– Ого! – воскликнул целитель. – Что-то из новых?

– Нет, она старая как мир… Использует силу замедления.

– Белльтейз, – понимающе кивнул целитель. Не имея способностей мастера, он мог прямо назвать ее, не опасаясь последствий. – А я уже решил, что ты составил нечто убийственное. Теперь ясно, от чего умер этот хищник. У него остановилось сердце. Но я не знал, что этот знак способен на такое.

– Я тоже не знал, – пожал плечами Франц. – И откуда у меня только силы взялись?

Целитель нерешительно пожевал губами и нахмурил густые кустистые брови. Его мучил вопрос:

– Прости, может, это не мое дело, но зачем тебе вздумалось бродить ночью за городом? Да еще с Тайлой? Раэн всего месяц как нет…

– Что ты говоришь?! – воскликнул Франц с негодованием. – Как ты мог только подумать такое! Не ожидал от тебя…

– Успокойся, – проворчал Бернар. – У тебя разошлись швы. Смотри, кровь уже проступила. Наш город не может себе позволить лишиться такого замечательного мастера рун.

Франц опустил глаза и увидел, как на его груди расползается красное пятно.

– Твои домыслы убьют меня быстрее оборотня, – с горечью сказал он, откидываясь на подушку. – Если тебе так интересно, то я ходил на кладбище.

– Снова кладбище. Мне говорили, что ты часто бываешь там. – Бернар покачал головой. – А почему ночью?

– На это были свои причины. – Францу не хотелось рассказывать целителю об истинной цели его прихода.

Бернар, как и остальные врачеватели, считал, что только безумец может пожелать лишить себя жизни. Жизнь и здоровье – самые ценные подарки, посылаемые нам богами. Францу же не хотелось портить с ним отношения. Старик был своенравным, но добрым. И относился к Раэн как к родной дочери. У них были прекрасные отношения.

– Тайла следила за мной. Она, – Франц замолчал, подбирая слова, – после ухода Раэн не дает мне покоя.

– Совсем совесть потеряла! – Бернар был суровым поборником морали. – Я с ней сегодня же поговорю.

– Бессмысленно, – махнул рукой Франц. – Я ее уже предупредил. К тому же чем меньше людей будут знать об этом, тем лучше. А ты непременно начнешь отчитывать ее при большом скоплении народа. Чтобы она прониклась, ей стало стыдно и все такое… Не надо.

– Как хочешь… Но за Тайлой я все равно буду приглядывать. У нее ветер в голове.

Франц ничего не ответил. Он тоскливым взглядом смотрел в окно.

Липа, в июле наполняющая воздух своим бесподобным сладким ароматом, качала голыми ветвями на фоне серого пасмурного неба. Теплыми тихими вечерами они не раз вместе с Раэн сидели под ней. Когда дневные дела подходили к концу, можно было просто наслаждаться жизнью: говорить, смеяться или молчать, крепко обняв друг друга.

У Раэн были длинные светлые волосы, которые она никогда не собирала, даже зимой. Женщина оставляла их свободно падать на плечи, иногда вплетая в них ленты или нейцы – маленькие ярко-голубые, как само весеннее небо, цветы. Где бы она ни появлялась, за ней следовал их нехитрый аромат. Даже когда ее хоронили, Францу казалось, что он слышит этот запах.

У них было все: и любовь, и понимание, и радость. Липа цвела и бескорыстно дарила свое благоухание. Но пришла осень и унесла с собой их счастье.

Не осталось ничего.

Губы мастера рун задрожали, и он поспешно закрыл лицо руками. Бернар покраснел, отвернулся. Он не мог видеть, как плачет этот зрелый, многое повидавший в жизни мужчина. Горе Франца было понятно, но легче от этого никому не становилось.

– Хм… Ты должен выпить вот эту настойку на травах, что я приготовил. В твоем состоянии это будет нелишним. Я добавил в нее немного успокоительного.

– Немного? То есть лошадиную дозу… – грустно усмехнулся Франц, убирая руки. Глаза его были красными.

– Не преувеличивай. Лучше пей.

Он послушно сделал несколько глотков. Настой был темно-коричневого цвета и очень горьким. Франц невольно скривился и отставил в сторону кружку.

– Я не знаю, что мне делать, Бернар. Как жить дальше?

– Ты еще молод, а в молодости много вариантов. Да-да, не возражай, это правда.

– Ты говоришь так потому, что смотришь на меня с высоты своих семидесяти восьми лет?

– Именно. Могу же я хоть иногда позволить себе побыть старым и мудрым? – кивнул Бернар. – Ты знаешь, я всегда хорошо к тебе относился… С того самого момента, как ты пришел в наш город. И дело даже не в том, что Таурин давно нуждался в мастере. Ты хороший человек, и я понял это сразу, как только увидел тебя. Даже когда ты стал встречаться с Раэн, я признал, что ты тот, кто ей нужен, и мысленно благословил вас.