— Я остужу его, но ненадолго, — задумчиво сказал Игнис, сосредоточенно вглядываясь в матово-алую поверхность лавы. — Бежать надо быстро.
— Ты собираешься… — округлила глаза я.
— Ты же не собираешься… — поёжился Кейрен.
Но Игнис нас уже не слушал. Безумный жар исчез из воздуха, стало почти холодно, по земле побежали тёмные волны огня. С яростным шипением пламя встречалось с лавой, вокруг клубился густой пар, а там, где оно проходило, на поверхности оставалась плотная коричнево-красная корка. Мы с Кейреном одинаково ошеломлённо наблюдали за процессом, и так бы, пожалуй, и остались на берегу, если бы Игнис не рванул вперёд, схватив меня за предплечье и потянув за собой. Бежать по быстро истончающейся и трескающейся корке застывшей лавы было страшно: где-то на середине пути, когда поверхность ощутимо нагрелась и стала продавливаться, а остающиеся от подошв вмятины в секунду наполнялись жидким огнём, мне даже захотелось завизжать, но гордость не позволила, и пришлось, сжав зубы, подавить недостойный порыв. Мы успели: даже Кейрен не отличился на этот раз и ступил на другой берег одновременно со мной. Часто дыша вновь обжигающим воздухом, я обернулась: за спиной простиралась постапокалиптическая версия весеннего ледохода. Неужели мы только что бежали там?! Я нервно сглотнула и торопливо отвернулась…
Следующий отрезок пути дался особенно тяжело. Жар из коридора уходил медленно, дышать было нечем, сердце колотилось, как бешеное. Ко мне вернулся прошедший было озноб, а к нему добавилась слабая, но раздражающая головная боль. Кейрен, не меньше меня впечатлённый переправой через лавовое озеро, тоже не страдал от избытка сил: он неуверенной походкой плёлся позади, ссутулившись и не отрывая глаз от земли. Даже Игнис выглядел слегка уставшим — это было заметно по мелочам: плечи немного опущены, шаг чуть уже чем обычно. Ко всему, ещё и за чёрными пятнами на полу приходилось следить постоянно: теперь они часто сливались в группки и занимали большую часть пространства.
Через несколько поворотов воздух посвежел и идти стало легче. У меня, можно сказать, открылось второе дыхание; ободрённая мыслью, что осталась всего одна «стихийная» ловушка, я даже прибавила шагу, сравнявшись с уверенно лидирующим Игнисом. Последнее препятствие не заставило себя ждать: послышался неясный свист, звук приближался и стал совсем громким, когда перед нами открылась удивительная картина. Поперёк коридора прямо из гладкой стены дул ураганный ветер — его фактически было видно по несущимся в потоке мелким пылинкам и каменной крошке. Его сила была огромна: из любопытства я сунула туда руку и ни секунды не смогла противостоять стихии. В стену, в сторону которой дул ветер, были вмурованы полуметровые стальные шипы в несколько рядов — попробовать пройти сквозь преграду значило бы с размаху напороться на них всеми жизненно важными частями тела… Мы в нерешительности застыли на границе ловушки, прислушиваясь к завываниям ветра.
— Можно проползти, — неожиданно предложил Кейрен.
От нижнего ряда шипов до земли действительно было достаточно места, чтобы мог пролезть взрослый человек. Хоть это и не сразу бросалось в глаза, но действительно казалось неплохим решением… Кейрен, как автор идеи, пополз первым: продвигался он медленно, было видно, как тяжело ему продираться через вжимающий в стену ветер. Наконец, вор добрался до другой стороны, с трудом поднялся на ноги и устало махнул нам рукой. Ползти и правда оказалось нелегко: в глаза летел всякий мусор, ветер прижимал к неровной стене, кожа на руках обдиралась при каждом движении. И всё же, после бега по лаве эта ловушка казалась какой-то несерьёзной, что одновременно радовало и настораживало.
Последний кусочек коридора пришлось практически проскакать вприпрыжку — пол стал напоминать выложенную свежим чёрным асфальтом трассу с лаконичными пятнами белой разметки. Пройдя под ажурной аркой, мы оказались в небольшом зале, тускло освещённом хаотически раскиданными по стенам кристаллами. Пол с небольшим уклоном спускался от краёв к центру, где имелась небольшая, идеально круглая площадка. Прямо за ней примерно треть зала отделяла матовая полупрозрачная перегородка; там, где она заканчивалась, на стене красовалось изображение всё той же женщины, только над этой картиной поработали гораздо тщательней, чем над всеми предыдущими. Девушка стояла босиком на песчаном пляже, к горизонту тянулось спокойное, нежно-голубое море. Лёгкое летнее платье развевалось на ветру, как и длинные смоляные волосы, густой волной спадающие до самой талии; она задумчиво смотрела вдаль, на тонких губах играла мягкая улыбка. Образ был настолько реален, что, казалось, девушка сейчас обернётся и шагнёт в зал из своей волшебной реальности. Подозрительно оглядываясь, мы спустились вниз. Шаги гулко отдавались в тишине, придавая нашему движению некую торжественность. Дойдя до перегородки, я протянула руку и, не обращая внимания на предостерегающий окрик, прикоснулась к ней. Поверхность показалась чуть тёплой; она завибрировала под моими пальцами, подёрнулась рябью. Убрав руку, я сделала шаг назад: прямо на глазах из матово клубящейся глубины выступала тень, очертаниями напоминающая человека. Она приблизилась и с мягким шелестом перетекла из плоскости перегородки в зал — человекоподобная фигура, будто отлитая из расплавленного свинца, клубилась и плыла перед глазами, как безликое привидение. Черты лица были едва намечены: тёмные провалы на месте глаз, острый нос, узкий кривой рот, подобный трещине в камне.
Читать дальше