Дэвид Геммел - Троя. Грозовой щит

Далеко внизу в бухте Трои она разглядела быстро приближающийся к городу с севера корабль. Он мчался вперед, пытаясь обогнать грозу, гребцы ритмично работали веслами, а парус развевался на ветру.

Мысли Андромахи вернулись к ее собственному путешествию на «Пенелопе», которое она совершила прошлой осенью. У нее на сердце тогда было тяжело, девушка думала о неизвестном будущем. Казалось невозможным, что прошла всего лишь зима, с тех пор как она последний раз видела Каллиопу, с тех пор как они проводили Успокаивающие ритуалы для души Минотавра. Остров Тера теперь относился к другой эпохе и остался где-то во сне. Столько всего произошло с тех пор! В этот момент ей захотелось, чтобы Каллиопа оказалась с ней здесь, на этих голых холмах. «Такая эгоистичная мысль, — поняла девушка, — Каллиопа не была создана для мира мужчин». Тера была ее миром, где она чувствовала себя свободной и счастливой. В отличие от нее, Андромаха никогда не ненавидела мужчин и не стремилась освободиться от них. Ее время, проведенное с Каллиопой, особенно ночи — вкус вина на губах любовницы, прикосновение к ее нежной коже — было удивительным, потрясающим. Но такими же удивительными были чувства, которые вызвал в ней Геликаон.

Андромаха вздохнула и повернулась к недавно построенной гробнице. На ней были искусно вырезаны великолепные воины и прекрасные девы; она была обращена на запад, к землям Микен. Вокруг гробницы пока не выросла трава, и мрамор был белым, словно лебединый пух.

В ней лежали кости Аргуриоса и Лаодики, которые теперь навсегда были вместе.

Андромаха почувствовала знакомую боль в сердце, ужасный вес вины на своей душе. Если бы она только поняла, как тяжело была ранена Лаодика, возможно, она бы спасла свою подругу. Девушка думала об этом уже тысячу раз. Ей было больно от этой мысли, похожей на злого демона, который затаился в уголке ее сознания и готовился выпрыгнуть и мучить ее. Каждый день она совершала долгую прогулку к этой гробнице и чувствовала, как оживает этот демон.

Лаодику ранили, когда изменники фракийцы напали на дворец. Андромаха отвела ее в относительно безопасные покои царицы, пока Геликаон и отряд Царских орлов выстроили оборону против предателей. Рана казалась легкой. Позже, когда началась ужасная осада, девушка стала апатичной и сонной.

Только тогда Андромаха позвала к ней лекаря. Копье вошло глубоко, и рана была смертельной.

Милая Лаодика, простая и полноватая, нашла свою любовь накануне этой осады. В эту страшную ночь мечты и надежды покинули ее. Андромаха никогда не сможет забыть, как к ней пришел ее возлюбленный. Могучий Аргуриос, который удерживал лестницу, словно титан, тоже умирал, стрела пронзила его бок, пройдя рядом с сердцем. Геликаон и Андромаха помогли ему встать на ноги и дойти до постели Лаодики.

Девушка не слышала слов, которыми они обменялись, но она видела, как Аргуриос вытащил маленькое белое перо из запачканного кровью мешочка, который висел у него на поясе, и вложил его в руку Лаодики. Затем положил свою руку на руку любимой. Лаодика улыбнулась так радостно, что это разбило сердце Андромахи.

Столько славы и столько печали было этой ночью!

Царь Приам построил белую гробницу в честь Аргуриоса. Андромаха снова удивилась противоречивой натуре этого человека. Сладострастный мужчина, порой жестокий, эгоистичный и жадный, он тем не менее построил мраморный памятник воину, который приехал в его город как враг, и своей дочери, которая мало его волновала, пока была жива. Теперь они были вместе после смерти, чего бы им никогда не позволили при жизни.

— Может, теперь ваши души вместе навсегда, — прошептала Андромаха, затем повернулась и пошла прочь.

Она быстро пересекла защитный ров, который окружал нижний город, и начала подниматься на холмы, ведущие к городским стенам. После осады дворца Приам ускорил работы по укреплению города. Хотя рвы едва доходили до пояса человека, они были слишком широкими, чтобы их могла перепрыгнуть лошадь, и остановили бы любую конную атаку на нижний город. Их можно было пересечь только по трем широким деревянным мостам, которые в случае необходимости предстояло сжечь.

Но главной защитой Трои были Великие стены. Возвышаясь над городом, они казались в этот облачный день серыми и неприступными, словно отвесные скалы. В стенах было четверо ворот — Шеаенские на юге, Дарданские на северо-востоке, Восточные ворота, а на западе — Ворота скорби, названные так, потому что в их тени было скрыто главное городское кладбище.