Дэвид Геммел - Троя. Грозовой щит

Теперь жеребец мчался во весь опор, направляясь на запад вдоль линии моря.

Мимо Пелея пролетело копье. Затем еще одно. Оглянувшись, он увидел, что к нему приближаются четыре вражеских всадника. Затем копье вошло между ног его коня. Белый жеребец споткнулся, сбросив Пелея через голову. Царь упал, перевернулся и встал на колени, полностью лишившись сил. Всадники подскакали и окружили его.

Царь попытался встать.

— Я — царь Пелей, — с трудом выговорил он. — За меня можно получить большой выкуп.

Один из всадников пришпорил лошадь и выступил вперед, подняв копье. Он был светловолосым и худым, на его лице были нарисованы голубые полосы.

— Я — Хиллас, Хозяин Западных гор, — сказал он. — Насколько большой выкуп?

Пелей вздохнул с облегчением. Его доставят к Гектору, который был благородным и понимающим человеком. Ахилл сможет заплатить выкуп из той добычи, которую он награбил в Ксантеи и Каллиросе.

Но тут появился всадник на серой лошади.

— Что происходит? — спросил он.

— Царь предлагает большой выкуп, — ответил Хиллас.

— Просто убейте ублюдка. Битва еще не закончилась. Хиллас улыбнулся.

— Как прикажешь.

Пелей услышал эти слова, но не поверил в них.

— Я — Пелей! — закричал он. — Отец Ахилла!

Всадник с голубыми полосками на лице поднял копье. Пелей закрыл руками лицо, но копье прошло между ними, вонзившись ему в горло.

Давясь собственной кровью, царь упал на колени. Затем его лицо коснулось земли, и он почувствовал запах летней травы.

— Вперед, негодяи! — услышал он чей-то крик. — Убейте их всех!

Сраженный приятной усталостью, Каллиадес сел в тени скал поблизости от берега. Рана все еще беспокоила его, хотя она хорошо заживала. Плохо было то, что разрыв мышцы на груди ограничивал движения его левой руки. Удар по голове все еще вызывал приступы головокружения, но раны, от которых он страдал, не могли омрачить счастье, которое он чувствовал, пережив нападение на перевале.

Каллиадесу казалось, что его ждет новый мир, наполненный светом, цветом и запахом, когда-то утраченными для него. Не то чтобы он никогда не ценил яркий цвет летнего моря или великолепие огненного заката. Но это были холодные чувства. Красота мира вокруг не трогала его так глубоко, как сейчас.

Даже судна на берегу, неуклюжие и плоскодонные, обладали красотой: от солнечных лучей их промасленная обшивка сверкала, словно бледное золото. Повсюду царили шум и суета, но это был голос жизни и движения, который приносил с собой ощущение радости.

Банокл подошел к нему и уселся рядом.

— Очевидно, мне не следовало убивать вчера царя, — проворчал он, снимая шлем и кладя его на песок.

— Я не знал, что это ты убил его.

— Ну, это был не я, но я приказал это сделать. Военачальники Гектора сказали, что мы могли бы использовать его, чтобы выгнать фессалийцев из Фракии.

Каллиадес покачал головой.

— Ахилл бы не согласился.

— Гектор тоже так сказал. Его военачальники не любят меня. Негодяи!

Каллиадес улыбнулся.

— Ты выиграл битву, Банокл. Одной сумасшедшей атакой.

— Что в ней было сумасшедшего?

— Она должна была провалиться. Ты напал на самую сильную часть армии — царскую охрану Фессалии. Если бы их царь был храбрее, они бы выдержали атаку и порезали твоих всадников на кусочки.

— Но они ведь этого не сделали? — заметил Банокл.

— Нет, мой друг, не сделали. Ты был героем дня. Банокл и его фракийцы. Какая из этого выйдет история!

Великан засмеялся.

— Верно! Я буду даже, пожалуй, скучать по ним.

— Скучать по ним?

— Они остаются здесь.

— Почему?

— Всего около сорока кораблей для переправы. Недостаточно, чтобы перевезти всех за один раз. Гектор перевозит троянскую конницу, оставляет раненых и фракийцев. Говорит, что пришлет корабли завтра обратно. Но есть вероятность, что в проливе стоит вражеский флот, или на горизонте покажется еще одна ублюдочная армия.

— Так ты остаешься? — спросил Каллиадес.

— Я? Почему? Я еду с конницей.

— Мы вместе сражались во многих битвах. Как бы ты себя чувствовал, если бы один из наших военачальников решил бежать, оставив нас на вражеском берегу?

— О, не начинай. Я знал, что мне не надо было говорить с тобой. Бежать? Я не бегу. Я — всадник конницы. А не их ублюдочный стратег.

— Для них ты предводитель, Банокл. Они настолько поверили тебе, что последовали за тобой в битве.

Банокл сердито посмотрел на друга.