Дэвид Геммел - Троя. Грозовой щит

— Мы не твои люди, троянец, — отрезал Хиллас. Банокл собирался выйти вперед и сбить наглеца с ног, когда молодой царевич снова заговорил.

— Он — мой стратег, — заявил Перикл. — И он прав. Глупо сражаться друг против друга. Вчера, — продолжил он, повернувшись к Воллину, — ты готовился умереть у перевала как герой. Сегодня вы живы. А почему? Потому что еще один герой кикон — Хиллас, Хозяин Западных гор — прискакал вам на помощь. Вот единственный путь остаться в живых, мы должны сражаться. Нам нужно держаться вместе и забыть о мелких разногласиях.

Хиллас глубоко вздохнул, затем спрятал свой меч. Он посмотрел на Банокла.

— Как этот человек может быть нашим стратегом? Он троянец.

Банокл собирался ответить, что он не троянец, но первым заговорил лысый Воллин.

— А я думаю, это хорошая идея, — сказал он.

— Ты так думаешь, потому что я против этого, — возразил Хиллас.

— Может, и так, но парень говорит дело. Среди знати вечно царил раздор. И, похоже, так всегда будет. Вот почему нам нужен сильный царь. Если бы я был на двадцать лет моложе, то сам бы посягал на корону и перерезал бы тебе горло. Но я не молод, а все мои сыновья мертвы. Если чужестранец поведет нас, не будет зависти, соперничества. Мы можем объединиться под предводительством Перикла.

— Нас триста человек, — сказал Хиллас, успокоившись. — Мы не сможем вернуть Фракию.

— Нас сейчас триста человек, — заметил Перикл. — Вчера нас было меньше половины. Другие тоже сбегут отсюда и с благословения богов направятся в Трою. Когда мы вернемся, то соберем людей из горных племен на севере и тех, кто устанет от микенцев и правления идоноев.

— Говорит, как его отец, не правда ли? — воскликнул Воллин.

— Да, — согласился Хиллас. — Но я все еще не уверен в командовании троянца.

— Он уже командовал вами во время битвы, — сказал Перикл. — И привел к победе. Кроме того, когда я остался один в лесу в окружении воинов-идоноев, которые собирались убить меня, этот человек вышел и рискнул ради меня своей жизнью. Теперь я видел его в трех сражениях, каждое из которых должно было быть проиграно, но Банокл — великий воин и прекрасный стратег.

Хиллас внезапно засмеялся.

— Когда он первый раз увидел пятьдесят моих людей, то вытащил свой меч и бросился на нас. — Банокл почувствовал, как изменилось настроение, словно подул свежий ветер после бури. — Ладно. Я приму его в качестве предводителя.

Банокл ушел голодный и смущенный. Никто не спросил его, хочет ли он быть стратегом, и никто не вспомнил о причитающемся ему вознаграждении. Но это было неважно, поскольку, когда они достигнут Карпеи, он с огромной радостью переложит эту проблему на плечи настоящих военачальников.

Подул холодный ветер, и Банокл нашел место, где толстые ветви деревьев могли служить защитой от непогоды. Растянувшись на земле, он приготовился вздремнуть без всяких сновидений. Он почти заснул, когда услышал чьи-то шаги. Открыв глаза, он увидел юного Перикла. Мальчик сел на корточки рядом с ним.

— Я благодарю тебя за твое вмешательство, — сказал Перикл. — Я боюсь, что они устроили бы резню.

— Сколько тебе лет? — спросил великан.

— Почти тринадцать. А зачем тебе?

— Ты разговариваешь не как тринадцатилетний мальчик.

— Я не знаю, как еще разговаривать, — пожал плечами Периклос.

— Я имел в виду, что ты разговариваешь не как мальчик. Ты говоришь как старый учитель. Я боюсь, что они устроили бы резню, — изобразил он. — Там, откуда я родом, мальчики так не говорят. Они разговаривают об играх и девушках, хвастаются великими подвигами, которые совершат, когда вырастут.

— Все мои учителя были стариками, — объяснил сын Реса. — Отец не верил в игры — если они не служили определенной цели, как бег, чтобы я стал сильнее, или игра со стариками, чтобы я лучше понимал стратегию. Большую часть времени я проводил со стариками, которые говорили о войнах прошлого, истории и деяниях великих. Я знаю, на какой глубине нужно устанавливать фундамент для дома и как глубоко вгонять штыри в обшивку. Он готовил меня к тому, чтобы я стал царем.

— Разве он не играл с тобой, когда ты был маленьким?

— Играл? Нет. Мы проводили мало времени вместе. В прошлом году, в день моего рождения, он отвел меня в сторону и сказал, что у него для меня особый подарок. Затем отец отвел меня в темницы дворца, где на полу на коленях стоял предатель, а его руки были связаны за спиной. Отец позволил мне перерезать ему горло и наблюдать за тем, как он умер.