Дэвид Геммел - Троя. Грозовой щит

— Я разговаривала с Гекубой перед ее смертью. Она сказала, что царь Итаки представляет для Трои угрозу. Я не поверила в это. Когда ты вернешься в Дарданию?

— Завтра, после того как завершатся Игры. Если у Агамемнона нет других планов. Микенские шпионы ходят кругами вокруг моего дворца. Скоро, наверное, придут и убийцы.

Она побледнела, в ее глазах появился страх.

— Зачем ты говоришь мне это? Он наклонился к ней:

— Чтобы увидеть беспокойство в твоих глазах. Мы признались в любви друг другу, Андромаха. Судьба распорядилась так, что мы не можем быть вместе, но любовь не умерла — по крайней мере, во мне. А ты холодна, и я не знаю причин этого.

— Неприлично говорить о любви в день моей свадьбы, — сказала она, и ему показалось, что он услышал печаль в ее голосе. — Я знаю, что скрыто в моем сердце. Я знаю, о чем кричит моя душа. Но я также знаю, что не могу иметь того, что хочу, и мысли об этом, разговоры об этом не облегчат мою боль. Возвращайся домой к своей жене, Геликаон, а я вернусь к своему мужу.

Она отвернулась, помолчала, а затем снова повернулась к нему лицом.

— Я не беспокоюсь об убийцах, Геликаон, — сказала девушка. — Я знаю тебя. Ты можешь быть добрым, ты заботишься о тех, кто рядом с тобой. Но ты тоже убийца, хладнокровный и страшный. Когда они придут, ты убьешь их без всякой жалости.

С этими словами Андромаха снова отвернулась.

Наступила самая жаркая часть дня, солнце светило на ясном небе, ветер стих. В финале соревнований лучников победил молодой троянский воин, Хеон, который отправил Мерионеса на второе место.

Когда день приблизился к концу и канаты, сдерживающие толпу, опустили, тысячи зрителей пошли по стадиону, желая посмотреть последний поединок, в котором могучий Ахилл завоюет корону победителя.

Геликаон наблюдал за тем, как царевич Фессалии шагает по площадке. Он был обнажен по пояс, его тело было открыто для солнечных лучей, а волосы цвета воронова крыла были убраны с лица. Толпа следовала за ним, но не подходила слишком близко. «Он выглядит словно лев, — подумал Геликаон, — окруженный овцами». Царь Дардании оглянулся в поисках его противника, но никого не увидел. Ахилл молча остановился перед тронами.

Цари западных земель под предводительством Агамемнона покинули свой шатер и прошли по полю, толпа расступилась, пропуская их. Одиссей подошел и встал перед Приамом.

— Я только что узнал, — громко сообщил он, — что мой боец, Леукон, получил травму. Он споткнулся и упал, сломав два пальца. Он не может биться сегодня.

В толпе раздались разочарованные крики. Геликаон почувствовал, как сжалось у него сердце. Он ни на секунду не поверил в эту историю и чувствовал нависшую опасность.

Приам встал со своего места, подняв руки и призвав всех к молчанию.

— Это, несомненно, печальные новости, Одиссей, — сказал он. — Всегда жаль, когда человек становится чемпионом вследствие отказа его противника от поединка. Однако вряд ли кто-нибудь будет отрицать, что Ахилл достоин короны.

С этими словами он наклонился и поднял лавровый венок, собираясь увенчать им царевича Фессалии. В этот момент заговорил Ахилл.

— С твоего позволения, царь Приам, — начал он, — мне кажется, что собравшиеся здесь люди заслужили того, чтобы увидеть поединок. Почему бы тогда не устроить для них показательный бой? Некоторые говорят, что твой сын, Гектор, прекрасный боец. Я бы считал честью для себя сразиться с ним, и я уверен, что жители Трои с удовольствием посмотрят на это.

Поднялся невероятный крик, и толпа начала скандировать:

— Гектор! Гектор!

Геликаона охватила гнев. Гектор не готовился к этим Играм и весь день ел и пил. Ахилл говорил о показательном поединке. Но это было ложью. Как только они встретятся друг с другом, это будет бой до самого конца. Он понял, что таков был план: закончить Игры тем, что троянский герой упадет без чувств в грязь, а Троя будет унижена могуществом запада.

С любым другим противником Геликаон бы не сомневался в исходе поединка. Гектор был великолепным бойцом. Но теперь он впервые задумался над тем, нельзя ли победить Гектора. Было предательством друга даже думать об этом, но Геликаон видел обоих противников в действии. Гектор был очень силен, храбр и быстр. Но Ахилл был хладнокровней, в нем была жестокость, которая делала его страшным. Геликаон посмотрел на Приама, надеясь, что тот заметит грозящую опасность. Его сердце упало: блеск в глазах царя Трои говорил о его уверенности в победе сына. Здесь не было человека, которому могла прийти в голову мысль о поражении троянского царевича. Что касается Приама, для него Гектор был самим олицетворением Трои, и поэтому его было невозможно победить. Царь Трои снова поднял руки, призывая к молчанию. Когда крики стихли, он повернулся к своему сыну: