Юлиана Чернышева: Кривые дорожки к трону

Но разве могли мы так поступить с братом, сыном и племянником? Дать ему новую жизнь, изначально построенную на лжи и подлоге, — было ли это правильным? Могло ли подобное вообще быть правильным?

Я посмотрела на мужа, который наверняка задавал себе сейчас тот же вопрос. И, кажется, ответы тоже сходились — могли. У нового Истара было бы то, чего лишили предыдущего — настоящий отец, куча сестер, которые непременно полюбят его, собственный дом и арл, принадлежащий ему по праву крови и рождения. А я сделаю все зависящее, чтобы в этой его жизни не было больше такой боли и предательств. Мы сделаем, пришлось поправить себя, когда Ир взял мою ладонь и слегка сжал пальцы.

Наверное, это вечное бремя всех облеченных властью и тех, кому это только предстоит — вершить чужие судьбы. И иногда идти против себя и собственных принципов, понимая, что так нужно. Идти и надеяться, что когда-нибудь, обернувшись, поймешь, что все сделал правильно.

— Лайдис Илгерта! — Белина вскочила из-за стола мне навстречу, стоило только перешагнуть порог приемной Ирвина. — Хорошая наша, давненько вы не заглядывали.

Я прижала палец к губам, прося ее вести себя тише, и подошла ближе, с удовольствием обняв женщину.

— Каюсь, виновна, — призналась тоже тихо, чтобы супруг не услышал. Не хотела испортить сюрприз раньше времени. А потом кивнула на дверь кабинета. — На месте?

— А где же ему быть? — зашептала она. — Работает, бедолага. Я тай уже три раза приносила, а он выпивает и не замечает словно.

— Меня заметит, — пообещала я, предусмотрительно убирая с лица улыбку, и, подойдя к двери, взялась за ручку. — Вы уж не пускайте никого в ближайшие минут десять, хорошо?

Супруг и правда работал. Трудился даже, я бы сказала, заметив один писарь в руке и второй, торчащий из-за правого уха. Я поумилялась немного, пользуясь тем, что Ирвин даже головы не поднял на звук открывшейся двери, а потом прошла и уселась на стул для посетителей.

— Гера? — Взгляд Ирвина постепенно приобрел осознанность. — Ты тут?

— Тут, тут. — Меня что, приняли за галлюцинацию от переутомления? — Мне просто нужно срочно с тобой поговорить. Не волнуйся, охрана ждет внизу.

Ир отодвинул документы в сторону, обеспокоенно глядя на меня.

— Что произошло?

Ну, кое-что определенно произошло. Удерживать на лице спокойное выражение удавалось с большим трудом, а пальцы непроизвольно ослабляли завязки сумки, лежащей на коленях, так что откладывать дальше было некуда.

— Помнишь, ты сказал, что если я вдруг захочу уйти, ты отпустишь? — поинтересовалась я как можно более беззаботным тоном.

Писарь в руках мужа с хрустом переломился на две неравные половинки, а сам он медленно сглотнул, так же медленно опустив подбородок, что, должно быть, означало кивок. И только тогда до меня дошло, как он мог трактовать подобное заявление.

— О… — Я изумленно округлила губы. — О нет! Нет, ты не так понял. Вот, смотри! — Сложенный вчетверо лист — выписка лекаря из «Лилейника» перекочевала из тканевого мешочка на его стол. И, дождавшись, пока муж развернет его, вчитываясь в строки, попыталась продолжить: — Я хотела сказать… Кажется, теперь у меня есть все, что нужно для счастья. Так что даже не надейся снова стать свобо…

Договорить не успела. Ирвина буквально снесло со стула, а следом и меня, потому что через секунду я оказалась в его объятиях. И муж с совершенно ошалевшими глазами целовал меня так, как, наверное, не целовал еще ни разу. Впрочем, кто был бы против…

— Правда? — словно не веря, спросил он, когда мы сумели совладать с собой и оторваться друг от друга.

— Правда, — с готовностью подтвердила я. — Срок три недели, пол пока неизвестен.

— Ребенок, — зачарованно произнес Ир. И поднял меня в воздух, закружив по кабинету. — Наш ребенок!

— Остановись, сумасшедший, — рассмеялась я, вновь потянувшись поцеловать его. Попала, правда, в нос, но не расстроилась, тем более что поцелуй мне тут же вернули. В декольте, на самой границе с тканью платья, благо находилась она как раз на удобном для этого уровне.

— Абсолютно. Сумасшедший, счастливый и до ужаса влюбленный. — И он снова принялся целовать меня.

Выбралась из кабинета я далеко не через десять обещанных минут, опьяневшая от счастья и с пламенеющими щеками. Припухшие губы не спасала даже холодная вода, пришлось воспользоваться простенькой иллюзией, прикрывшей лицо от любопытных взглядов.

Настроения возвращаться к работе у Ирвина после такой новости конечно же не было. Пришлось даже уговаривать его доделать необходимое, а уж потом присоединяться ко мне. И отговаривать от попытки открыть портал, потому что «моя беременная жена не обязана мучиться в экипаже». Окончательным аргументом стал намек, что беременной жене ну очень полезно дышать свежим воздухом. Правда, что-то подсказывало, что дышать теперь я им стану просто дни напролет.