Ольга Воскресенская - Не так, как у людей

— Ой, — отмахнулся Димка, — он и без паспорта все это время прекрасно обходился. Наверное. Вряд ли ему нужны документы.

— Это сейчас, а в будущем… Мало ли какой штамп понадобится туда поставить.

— Зачем ставить штамп? — не понял Димка, но добиться ответа не успел. Трубка в его руках начала издавать короткие гудки, означавшие, что теперь он может поговорить только сам с собой.

Густав внимательно выслушал пересказ телефонного разговора, после чего с кряхтением принялся наклоняться, подбирать с пола вещи и сортировать их по степени пригодности к дальнейшему использованию. Кое-что из разлетевшейся косметики было еще цело, зато все остальное превратилось в обломки разной степени крупности. Магистр аккуратно собирал все в кучки.

Димка понаблюдал и тоже принялся за поиски. Но так как наклоняться ему было неохота, то он ограничился тем, что ногой пинал мусор по полу из стороны в сторону и всматривался, не мелькнет ли где серебро.

Магистр сердито посмотрел на друга и получил в ответ невинный взгляд. Хоть сейчас крылышки вешай и вручай арфу.

— Ты бы лучше нагибался, — проворчал Густав. — Здесь не мешает хоть немного убрать.

— Вот Алекс потом и уберет, чтоб жизнь медом не казалась. В конце концов, мы его гости, а не уборщики! — Димка ногой разогнал в стороны очередную кучу мусора. Он так и не изменил своего метода поисков.

Как ни странно, но крестик все-таки обнаружил Димка. Он издал ликующий крик и вытащил его из-под обломков мебели. Крестик лежал в центре комнаты, то есть там, куда его положили с самого начала.

— Ура! — обрадовался магистр. — Сейчас наденем его на шею нашему бывшему вампирчику, и можно будет пойти заняться своими делами, отдохнуть, чтобы завтра со свежими силами допросить одну особу… Где Алекс?

— Он еще из душа не выходил. Слушай, может, он там топится или вешается, — забеспокоился Димка, вспомнив замечание напарницы.

Густав тоже начал волноваться. Он не хотел, чтобы Алекс кончал жизнь самоубийством, и не видел причины, по которой ему нельзя было бы подождать еще лет пятьдесят — шестьдесят до старости.

— Где душ? — решительно поинтересовался магистр.

— Вроде возле спортзала.

Оба мага торопливо направились на поиски Алекса. Они остановились возле нужной двери, которая выделялась среди остальных тем, что была уже. Густав решительно и сильно несколько раз ударил по ней кулаком. За дверью не последовало никакой реакции. Димка подергал и покрутил дверную ручку. Закрыто. Не было слышно ни шума воды, ни иных звуков или шорохов.

— Алекс, ты там? — громко спросил Густав. — Отзовись!

Оба начали подозревать самое худшее — самоубийство. Магистр еще несколько раз громко окликнул Алекса, но ответа не получил. Взволнованные маги переглянулись.

— Ломаем? — предложил Димка, не сомневаясь в согласии.

Густав кивнул и уточнил:

— Надо снести дверь воздушной волной.

— Я — пас, — сказал Димка. — У меня только довольно сильный ветер получается. Ломать что-то с его помощью мне пока не удается. Я лучше справляюсь огнем. Могу фаербол в дверь кинуть.

Нет, спалим все. С ветром у меня, правда, тоже проблемы. Может, навалиться на дверь с разбегу?

— Попробуй, — хмыкнул Димка. — Я одну как-то попытался таким образом выбить. Выглядела она хлипче, чем эта, а на деле оказалась гораздо крепче меня. Месяц синяк не сходил.

Густав оценивающе осмотрел новенькую дубовую лакированную дверь и мысленно согласился, что ломать такую — себе дороже. Он бы не удивился, если бы обнаружил, что под деревянной обшивкой скрывается крепкий металл. У Алекса все сделано на совесть, как будто он собирался в этом коттедже отбивать атаку многочисленного вражеского отряда и готовился до последнего обороняться в одной из комнат.

Время уходило, а потому Густав решился на крайние меры. Он создал небольшой фаербол и метнул его в дверь. Коридор немного заволокло дымом, а стены вокруг проема почернели. Зато и дверь перестала служить преградой. От нее осталось только несколько обугленных щепок на полу.

— А говорил: фаерболом нельзя, — подколол Димка и первым ринулся в душевую. Он лихорадочно осмотрелся по сторонам, ища труп, и витиевато выругался. — Нас завтра убьют. Приколотят к косяку вместо дверей, — чуть успокоившись, уточнил он.

Густав проследил за направлением взгляда друга и вынужден был согласиться, что они рискуют завтра сами изображать дверь. Алекс, живой и невредимый, сидел в неудобной позе на маленькой табуреточке в углу, привалившись спиной к стене, и крепко спал впервые за триста лет. Его сил хватило только на то, чтобы быстро принять душ и одеться. Выйти из комнаты он так и не успел — его сморил сон. Мокрые пряди волос рассыпались по плечам, промочив футболку. Полотенце выпало из рук Алекса и обосновалось прямо под табуреткой на полу.