Дэвид Геммел - Вечный ястреб

— Вкусно? — без намека на улыбку спросил его Лейн.

— Да… Но знаете, я не хочу все слопать один.

— Даже и не думай, — воскликнул Гвалчмай. — Тебе требуется больше еды, чем нам.

— Да, но…

— Ты же его и готовил, — напомнил Гвалчмай.

— Знаю, но…

— Ешь, брат, ешь. Не то остынет… салом подернется…

Тут выдержка изменила им, и все покатились со смеху. Леннокс, поняв в чем дело, закинул мерзкое на вкус мясо больного зверька в кусты.

— Вот свиньи!

В ста шагах над ними затаился, глядя на костер, зверь из иного мира. Смех, напоминавший трескотню обезьян у него на родине, озадачил его. Потом ноздри пощекотал запах жареного — неприятный, гнилостный запах.

Зверь фыркнул, прочистил нос, переместился немного левее. Здесь пахло совсем иначе — теплой, соленой, живой кровью. Голод побуждал зверя спуститься и пожрать лакомую добычу, огонь вызывал в нем извечный страх.

Зверь залег и стал выжидать.

Гаэлену снилось, что за ним снова гонятся конные аэниры. Он с трудом передвигал ноги, но тихий голубой свет окружил его, и всадники отступили. Гаэлен увидел перед собой старческое морщинистое лицо, на котором живыми были только глаза.

— Твой костер угасает, — сказал старик неожиданно звучным голосом, не разжимая при этом губ. — Проснись!

Гаэлен, пытаясь избавиться от докучливого сновидения, повернулся на другой бок.

— Костер, дуралей! Твоя жизнь в опасности! Просыпайся!

Голубой свет сменился красным тревожным заревом, в котором маячило черное страшилище. Из пасти чудовища капала слюна, когтистые лапы тянулись к добыче.

Гаэлен вскочил, как ошпаренный. На черном небе светила луна и мерцали звезды. Костер и впрямь догорал, превращаясь в угли и пепел.

Мальчику не хотелось вылезать из-под одеяла, но сон все-таки напугал его. Он сел, пригладил волосы, почесал шрам над глазом. Потом наломал прутьев, подкормил и раздул огонь. Костер слегка разгорелся, и ему полегчало.

Справа послышался шорох. Большой куст колыхнулся, раздалось тихое рычание. Гаэлен, выхватив нож, вглядывался сощуренными глазами во тьму. Сколько раз Касваллон говорил, что нельзя ночью смотреть на огонь! Над кустом выросла громадная тень, и Гаэлен заорал, предупреждая друзей.

Лейн, выкатившись из одеяла с ножом, замер на полусогнутых ногах рядом. В ночном призраке было не меньше восьми футов росту. Круглая голова походила на человечью, но из пасти торчали клыки. Гвалчмай с Ленноксом тоже проснулись и в ужасе смотрели на это явление.

Гаэлен дрожащей рукой ухватил припасенную для костра ветку с сухими листьями, сунул ее в огонь. Листья вспыхнули, и он нетвердыми шагами двинулся к неведомому зверю, держа факел перед собой.

Лейн и Леннокс, переглянувшись, последовали за ним, оцепеневший Гвалчмай прирос к месту. Свет горящей ветки упал на звериные когти, длинные, как кинжалы.

Еще миг, и Гаэлен ткнул веткой прямо в морду чудовища, опалив шерсть вокруг глаз. Зверь с ужасающим воем пустился бежать.

— Молодец, родич! — Лейн, сам дрожа, положил руку на плечо Гаэлену. — Вовремя ты проснулся.

— Что это было, седьмое пекло? — срывающимся голосом спросил Гвалчмай.

— Не знаю, — ответил Лейн, — но вряд ли оно питается грибами да ягодами. Одни челюсти чего стоят!

Гвалчмай, взяв факел, рассмотрел следы зверя.

— Те самые, что были в долине. Никакая это не шутка. Ты, Гаэлен, всем нам спас жизнь.

— Мне приснился один старик, это он велел мне проснуться.

— Ты его знаешь? — спросил Лейн.

— По-моему, это друид, который приходил к Камбилу в день начала Охоты.

— Талиесен, — прошептал Гвалчмай, глядя на Лейна, а Леннокс задал вопрос:

— Что теперь делать будем, вернемся?

— Зачем же, — проговорил Лейн, — мы без труда прогнали этого зверя — видно, он, как и все животные, опасается человека. Атафосс совсем близко, утром мы будем там.

— Ну, не знаю, — засомневался Гвалчмай. — Очень уж он громадный. Не хотел бы я повстречаться с ним, когда огня под рукой нет.

— Раз он за нами охотится, — сказал Гаэлен, — то ему все равно, в какую сторону мы идем.

— Значит, договорились? — подвел итог Лейн.

Гвалчмаю очень хотелось, чтобы Леннокс высказался за немедленный поворот к дому, но здоровяк только плечами пожал и поднял с земли котомку.

Рассвет застал путников на осыпях последней перед Атафоссом горы. Вдали уже слышался шум водопада.

— Ревет не смолкая, — продекламировал Гвалчмай. — У меня, когда я его слышу, каждый раз волосы дыбом встают.