Аарон Росенберг - По ту сторону Темного Портала

Верана обеспокоилась. Они были друзьями уже несколько десятилетий.

- Ну, да…

- Если я не вернусь… не вернусь домой… передай послание моей семье. Скажи им, что я отправилась в родной мир орков, чтобы отомстить и сохранить Квель’Талас и наш народ, - она вспомнила о страстных, непримиримых словах Туралиона: они не могут позволить ужасу, называемому Ордою, напасть на другие, невинные народы; и ее горло заполнил гадкий комок. - Скажи… - продолжила она более грубым голосом, - скажи им, что я пошла, чтобы спасти и другие миры. Чтобы они никогда не познали ту боль, которую пережили мы. Скажи им, что я делаю это по собственной воле, и что бы не случилось… мое сердце навсегда останется с ними.

Она достала из мешочка три маленьких ожерелья. Каждое было украшено прекрасным драгоценным камнем: изумруд, рубин и сапфир. Верана затаила дыхание и пригляделась, узнавая эти камни.

- Да. Это из ожерелья, которое дали мне родители, - подтвердила Аллерия. - Мне разорвали его тогда, в Штормграде, и эти камни взяты из него. Я оставлю себе вот это. - она выбрала изумруд и надела на шею. - Я хочу отдать их Верисе и Сильване, если со мной что-то… - она прикусила нижнюю губу. - Пожалуйста, если вы сможете вернуться домой, отдай это моим сестрам. Скажи им, что бы не случилось… мы всегда будем вместе.

Глаза Вераны засияли слезами, слезинки скатились по щекам. Аллерия завидовала, что та все еще может плакать. Рейнжер поглядела на надписи, которые Аллерия знала наизусть. Сильване. Люблю навечно, Аллерия. Верисе. С любовью, Аллерия.

- Вы вернетесь, миледи, и сами передадите это сестрам. Но я сохраню их до вашего прихода, клянусь.

Верана сжала ее в объятиях, и Аллерия напряглась. Она не позволяла трогать ее столь небрежно с тех пор, как…

Аллерия позволила рукам обнять подругу и прижала к себе, а затем отпустила. Верана вытерла лицо от слез и вернулась к баракам. Аллерия остановилась, позволяя свежему воздуху успокоить ее. Ее ухо дернулось, когда она услышала позади тихие шаги. Она быстро исчезла в тени, нахмурившись, поскольку она узнала походку Туралиона. Он подошел к стене и, прислонившись к ней, расправил плечи в лунном свете. Он что-то шепнул, и она расчетливо услышала на его губах свое имя; на ее глазах появились слезы. Она повернулась и исчезла тем же путем, которым пришла. Разговор с Вераной и так достаточно ее расстроил. А беседа с Туралионом могла разрушить все, что она строила последние два года. Она не могла так рисковать.

А генерал войск Альянса стоял один в лунном свете. Несмотря на совет своим воинам, сам он не мог заснуть. Слова Кадгара и чувства Аллерии не выходили у него с головы. И в мыслях он возвратился, как и бесчисленное число раз за последние два года, в ночь, которая круто изменила всю его жизнь.

Услышав тихий шепот на фоне шума дождя, Туралион подумал, что попросту принял мечту за реальность, но потом и вправду расслышал шепот Аллерии.

- Туралион?

Он поднял голову, и в тусклом свете жаровни увидел, что она стояла в палатке.

- Аллерия! Во имя Света, ты вся промокла!

Он подскочил с раскладушки, и, одетый лишь в легкие льняные бриджи, подбежал к ней. Дрожа, эльф смотрела на него, ее глаза блестели, золотые волосы прилипли к голове. У Туралиона была тысяча вопросов. Когда она вернулась? Что случилось? И главное, почему она пришла сюда, в его палатку, одна в столь поздний час?

Все это могло подождать. Она ведь замерзла и промокла, и он подошел к ней, чтобы снять с нее плащ, мокрый настолько, что можно было подумать, будто она искупалась в озере.

- Подойди сюда, - сказал он, откладывая промокшую вещь. - Стань у жаровни, согрейся. Я найду какую-нибудь сухую одежду.

Его повседневный тон, казалось, подбодрил ее, она покорно кивнула и протянула ручки к жаровне, пока он рылся в дорожном сундуке. Он нашел рубашку, брюки, камзол и плащ. Его вещи были для нее слишком велики, но зато были сухими. Он повернулся и увидел, что Аллерия не сдвинулась с места. Что-то здесь было весьма странным.

- Подойди, - сказал он нежно и усадил ее на сундук. Всегда столь сдержанная, почти надменная, она сейчас была похожа на отчаявшееся дитя. Прикусив губу, чтобы не задать лишних вопросов, он осторожно встал на колени и снял с нее сапоги. Они были на дюйм наполнены водою, и ее ноги были ледяными на ощупь. Он быстро растирал их, замечая, какие они тоненькие и бледные, до тех пор пока они чуточку не нагрелись, затем поднялся и помог ей стать на ноги.

- Вот сухая одежда, - сказал он, ведя ее обратно к жаровне. - Одень это, а я пока приготовлю что-нибудь горячее попить. Тогда и поговорим.