Мария Семенова - Бусый волк. Берестяная книга

— Да я что, я больше пращой. Стрелы, знать, дороги, а камешков — только наклонись…

Он понимал, как непросто доверить родное оружие чужаку.

Вдвоем они быстро надели на лук тетиву, Меалон примерился, тронул ее и одобрительно кивнул, слушая, как она загудела. Твердолюб вынул из тула и принялся перебирать стрелы, бережно расправляя оперения, беззвучно шепча какие-то одному ему ведомые заклинания…

Меалон внимательно смотрел, как венн по одной возвращал стрелы в тул, каждую в свою кучку, по цвету ушка: отдельно срезни, отдельно бронебойные с узкими гранеными наконечниками, отдельно — двузубые, снаряженные смоленой паклей, которую поджигают перед стрельбой.

В конце концов золотоискатель сказал:

— Доброе оружие никогда не помешает. Но как сразить стрелой того, кто уже умер?

Твердолюб посмотрел на костер.

— Огонь, — ответил он просто. — Священный Огонь, который чтят в этих краях… Только, думаю, не на одного Хизура мы нынче стрелы вострим…

Вскоре небо затянуло совсем, и пошел дождь. Мелкий, холодный и, все сразу это поняли, нескончаемый. Такие дожди могут идти седмицами, то чуть ослабевая, то после короткого передыха снова усиливаясь. Чего только ни случается, когда тучи упираются в горы и застревают на них! Могучий костер отгонял сырость, но плотная завеса напрочь скрыла Луну.

Таемлу озабоченно смотрела в низкое мокрое небо, перебирала пальцами охранное ожерелье, что надели на нее в храме Идущих-за-Луной, шептала молитвы. Сумеет ли она позвать на помощь Богиню, не видя перед собой Ее светлого лика?…

Бусому было жутко. Над ними висел какой-то Змеев дождь, унылая противоположность стремительной благодатной грозы. Повелитель Молний был далеко. Недавно Он ответил Бусому, помог совладать со страшным Хизуром… Годится ли снова тревожить Его молитвой?

Бусый ходил кругом костра, подкидывал хворост, забывшись, искал на груди оберег, терся подле Твердолюба с Меалоном, надеясь — что-нибудь скажут, сделать велят… Всуе. Мужчины стоили один другого, оба оказались изрядными молчунами. Просто сидели и стерегли, зорко вглядываясь во тьму, обступившую Круг.

Ближе к полуночи Гзорлик истошно заржал, принялся вставать на дыбы и рвать привязь, порываясь бежать.

Бусый проследил взгляд коня и самым первым увидел медленно шедшего к ним Хизура.

Любимец Мавута был мертв. Он и раньше повсюду носил с собой Смерть, а сейчас окончательно с нею слился. Он незряче и неумолимо присматривался вдавленными в череп глазами и, кажется, нюхал воздух, ища Твердолюба. И конечно, его, Бусого. И шел, шел к ним. Медленно, неуклюже, но как-то так, что убежать не стоило и пытаться.

Твердолюб безошибочно выдернул стрелу с намотанной у наконечника паклей, сунул в костер. Хорошо просмоленная борода ярко вспыхнула, мощный лук загудел в руках Меалона, и стрела прочертила огненный след, устремляясь к бредущему мертвецу.

Мокрой холодной плоти полагалось бы разве зашипеть, но Хизур вспыхнул. Рассыпая искры, он взвыл, негнущимися пальцами ухватил глубоко всаженную стрелу, чтобы вытащить и отбросить ее от себя. Мертвецам неведома боль, но огонь свят. И потому — губителен для любой нежити, для всех порождений Тьмы.

Выдернуть стрелу оказалось непросто, двузубый раздвоенный наконечник для того и был откован, чтобы, впившись однажды, накрепко застревать.

Когда наконец Хизуру это удалось, охватившее его пламя сразу погасло. Однако следом прилетела еще стрела. Кое-как выдрав ее, жуткий гость торопливо заковылял прочь.

Позже он еще не раз возвращался, пытался подобраться к Кругу с разных сторон, но меткие огненные стрелы неизменно загоняли его обратно во Тьму…

А потом вовнутрь Круга прилетела ответная стрела.

И очень меткая. Если бы Таемлу не уловила багровый сполох вражеского намерения и вовремя не толкнула отца, лежать бы тому с пробитой головой.

За первой стрелой последовал целый град, стрелы летели с разных сторон. Сбылось предсказание Твердолюба! Осажденные бросились под защиту Белых камней и увели с собой Гзорлика, но дело было плохо. Совсем плохо.

А вскоре ночь прорезали Звуки. Невыносимая для слуха песнь боевых Мавутовых свирелей. И раздался оклик Мавута, без усилия перекрывший все голоса:

— Шульгач! Вот мы и встретились, бывший сын! Ты не рад?

Слова Владыки остались без ответа. Твердолюб только скривил губы. Не дело говорить с тем, с кем сейчас придется сойтись в смертельном бою. Невидимый Мавут расхохотался — так, что у людей в Кругу мороз побежал по коже.