Золотая свирель

- У нас своя кухня, да, братишка? "Грибы в ужасе", "Гмазь разноцветная"...

- Сама будешь стряпать, говорю!

- Ну, гмази я вам настряпаю сколько угодно.

- Малявка наказана за злоехидство. Пойдешь посуду мыть.

- Какого лешего? Это ты у нас, миледи, зубоскалишь по чем зря. Я только бледная тень...

- Вот-вот. Кишка тонка, а туда же. - Мораг сыто вздохнула и похлопала себя по животу. - Вкусно, рыжий. У нас есть чем горло прополоскать? Тащи сюда.

Хлебной коркой я подобрала остатки кулеша и повернула миску к свету. И так чистая, зачем ее еще мыть? Ратер передал принцессе мех с вином, и высочество присосалось к горлышку.

- Фууух! Ничего, кисленькое такое... - Мораг опустила мех. - Вопрос созрел: что это за нечисть о которой все говорят? Я не про мантикора, я про горгулью. Малявка, ты наверняка знаешь что это за тварь.

- Это полуночная тварь. - Ага, держи карман, щасс признаюсь. - Прилетела на помощь дракону.

- Мантикору?

- Дракону. Малыш, он... как бы един в двух лицах.

- Как это? - Ратер взял протянутый принцессой мех и забыл про него.

Я рассказала - как это. Принцесса и Кукушонок хором присвистнули.

- Тварюка из преисподней так и будет вокруг нашего Малыша ошиваться? - забеспокоился Ратер.

- Полночь - не преисподняя. И вряд ли горгулья заявится снова. Ты ее здорово шуганул, братец.

- Герой! - Мораг, потянувшись, потрепала парня по плечу. Ратер залился краской и отвернулся. - Чудо! - восхитилась принцесса. - Налюбоваться не могу. Маков цвет, пламенный закат. Давно я не видела чтобы люди так краснели, да еще от справедливой похвалы.

- Ничего я такого не сделал, госпожа моя принцесса. Всеми святыми прошу - не надо лишний раз нахваливать, не по себе как-то от похвал этих.

Мораг послюнила палец и приложила к кукушоночьей пылающей щеке:

- Пшшш! Ого как нас в дрожь бросило! Не мальчик - огонь жаркий. Ладно, ладно, больше не буду. Кстати. - Она приподнялась, заглядывая Ратеру в лицо. - Ты всегда такой горячий, м-м? Может, пойдем, проверим? Я б тебя еще кое-чему научила, кроме размахивания дубьем, если силенки остались.

Ратер вскинул голову, сбросил ее руку с плеча и встал.

- Наигрались мы уже сегодня, госпожа моя принцесса, - сказал он не своим голосом. - Спокойной ночи.

И двинул быстрым шагом куда-то в елки, споткнувшись о сумку с провизией и разбросав пустые миски.

- Эй! Рыжий! - Мораг удивленно посмотрела на меня. - Куда это он ломанулся?

- Отстань от него, миледи. - Я покачала головой. - Парень к тебе неровно дышит, не надо с ним так грубо.

- Тю! - Мораг хлопнулась обратно на ветки. - Зашибись. Щенок дворняжки ко мне неровно дышит! Кому расскажешь - не поверят.

- Дура ты, миледи, если так думаешь.

- Что? - Мораг даже привстала. - Малявка что-то вякает?

- Дура ты, говорю.

- Еще вякни.

- Он не щенок дворняжки. Разуй глаза. Он рыцарь.

Мораг фыркнула:

- А я думала, он сын паромщика.

- Мало ли, что мы думаем, миледи. Ты думала, что мать твоя мертва, а Найгерт - твой брат. Я два раза думала, что утонула. Ты не думай, ты глазами смотри! Смотри глазами на НЕГО, холера черная, а не на щенка дворняжки!

Принцесса, криво усмехнувшись, потянула к себе мех.

- Он тебе братец названный, потому его защищаешь. На хрена парню твоя защита? Он мужик, не девка. Чего страсти-мордасти городить? Поломается, сам прибежит.

- Не прибежит, не дождешься. Он не покувыркаться с тобой хочет, ему другое надо.

Я поднялась, начала собирать разбросанную посуду.

Принцесса прищурила глаз и помахала рукой, отгоняя дым. Губы у нее блестели от вина. Я перешагнула через брошенную сумку, направляясь к ручью.

- А ты, малявка, прямо-таки знаешь, что ему надо?

- Тоже что и тебе, миледи, - сказала я через плечо. - Луну с неба.

( ... - Приехали, приехали!

С внешних стен запели рожки, вплетая ликующие трели в неумолчный колокольный звон. Толпа внизу заволновалась. Я увидела, как по двору мечется, раздавая последние указания, всегда такой степенный, а теперь неожиданно впавший в панику сэн Марель Гарвин, сенешаль. Он едва успел вбежать на ступени перед дверьми, когда во двор потоком хлынули знамена - желтые со сквозным красным ромбом и зелено-бело-зеленые. Пешие знаменосцы выстроились двумя шеренгами, разделив толпу надвое, а по дорогим коврам уже выступал тонконогий темно-серый конь под богатым рыцарским седлом. Всадник его, самый юный паж, кроха лет пяти, был преисполнен важности момента и сурово хмурил бровки. То и дело запуская лапку в укрепленный на передней луке большой короб, он разбрасывал направо и налево сверкающие монеты.