Никос Зервас - Кадеты Точка Ру

— Я тоже! — крикнул кто-то.

Ванька обернулся круто, как на выстрел:

— Ты? Да что ты знаешь об Империи?! Да разве же кто-то из вас готов по-настоящему умереть за Империю?! А я готов! Я сын офицера. Давай сюда водку! Я пью за господ офицеров — убитых, преданных, забытых!

Арутюнов торопливо набулькал полную кружку. Ванька дёрнул рукой, чуть не половину расплескал:

— Вечная память русской Империи!

Пили вдвоём с Жориком, остальные смотрели. Царицын глотал, раздувая ноздри — нет, не поперхнулся! Телепайло с малороссийской заботливостью сунул товарищу ржаную горбушку.

— Вот! Это по-офицерски, — восхищённо прошептал кто-то из кадетов.

Арутюнов щёлкнул пальцами и достал из-под полы чёрный маркер.

— Только офицеры имели право носить усы! — выкрикнул он подсевшим от водки голосом и, подбоченясь, вывел на щеках закрученные концы «усов». — Ну что, мальцы безусые?

Кто ещё пьёт водку? Есть в этом лягушатнике настоящие офицеры?!

— Дай-ка сюда, — Царицын выхватил маркер, кратко черкнул под носом. Получилось совсем как у Лермонтова на стене.

— Ур-ра! — заржали братья-кадеты. — Качать алкоголиков усатых! И нам усы, нам тоже!

— Прочь! — хрипел Царицын, отбиваясь от рук. — Здесь нет настоящих офицеров! Не позволю! Ты не готов умереть за Империю — пр-рочь!

— Стоять, кадеты! — рявкнул Арутюнов. — Кому наливать? Давайте кружки, сейчас будем из вас офицеров делать!..

Он добавил словечко…

— Не ругайся, — нахмурился Громыч.

— Свободен! — Арутюнов взмахнул растопыренной ладонью. — Кто не ругается, тот не мужчина!

Несколько кружек столкнулись под бледной струйкой, сочившейся из Жоркиной бутыли. Царицын, с разгоревшимися щеками, с чёрными подведёнными усами вскарабкался на табурет:

— Мне стыдно! Я должен как офицер… на смерть! Он покачнулся, его держали под колени.

— А за кого, я спрашиваю, на смерть?! За Веру, Царя и Отечество — согласен… прямо сейчас! Потому что Вера, Империя, Родина — эти вещи… они навсегда!

— Ур-ра! — гремели кадеты.

Кто-то закашлялся, ему радостно наперебой застучали по спине кулаками.

— Но… нам предлагается сдохнуть за… Конституцию?! — красный Царицын гневно потряс пустой кружкой. — Не хочу за Конституцию! Я лично видел рожи тех, кто её писал! Да они через четыре года новую напишут, только заплати! Эх, наливай ещё, Жорес!

Арутюнов не слышал, он рисовал побагровевшему Теле-пайле гусарские усы от виска до виска.

— И за президента не хочу! — тихо сказал Ваня, покачиваясь на табуретке. — Президент через четыре года из Кремля шмыг — и в олигархи. А меня — не на четыре года зароют! Меня навсегда зароют.

— Господа офицеры обнажают шашки… и бросаются в бой! — кричал танцующий Арутюнов, размахивая опустевшей бутылкой. — Кто с нами, громить обозы?!

— И за Федерацию не хочу. Не могу я умирать за педерацию, — плакал пьяный Ванька. — За Империю хочу умереть… «Мой меч при мне. Зачем же я несчастен? Слуга династии, утопленной в крови…»

— Ага, стихи! — оживился Арутюнов, запрыгивая в ботинках на чужую кровать. — Я тоже знаю стихи, офицерские!

И прокричал, смешливо морщась, что-то гадкое про безотказную маркитантку.

— Ещё стихи! Про женщин! — раздалось из толпы.

— Офицеры! — взвился Арутюнов. — А пойдёмте в рейд! Прямо сейчас, в честь дня рождения нашего любимого!

Рейдом называлась самоволка, а «обозами» некоторые старшие суворовцы называли девочек, с которыми мечталось познакомиться.

Знакомились прямо на улице (а больше и негде суворовцу, если не считать единственного в году кадетского Новогоднего бала, куда приглашали воспитанниц хореографических училищ и танцевальных студий). Никакого продолжения у таких знакомств не бывало — редкая девушка дождётся следующей встречи через месяц, когда суворовцу вновь подвернётся увольнительная.

— Да! Громить обозы противника, — пробормотал Ванька, сползая с табуретки. — Кто со мной?! Вы трусы, господа…

— Ванюш, самоволка? Тебя прошлый раз чуть не отчислили, — это Петруша сбоку крепко взялся за царицынский ремень.

— Вы ещё слишком юны, Тихогромов, — Царицын легонько похлопал Громыча по спине. — Сидите в казарме. А мы пойдём. Офицеры! Вперёд, за орденами!

Около восьми часов вечера Неллечка Буборц пришла в гости к Стелле Яновне вместе с сестрой, старшеклассницей, которую Яблонева тоже захотела повидать, и весьма срочно.

Учёба не слишком давалась красавице Беллочке Буборц, и мама велела старшей дочери активнее налаживать неформальные отношения с учителями. Для этого в начале учебного года были закуплены коробки конфет и подарочные наборы с дорогой парфюмерией. И сегодня Беллочка подарила Стелле Яновне изящную коробочку с французскими духами.