Дэвид Фарланд - Властители рун

Теперь я в смятении. Продолжаю придерживаться того, чему — меня учил отец, но в сердце своем чувствую, что это неправильно.

Боюсь, мой старый друг, что Хроно всех нас судят и что этот рисунок можно рассматривать как шкалу, согласно которой нас оценивают. Не знаю, как именно они собираются манипулировать нами — ведь по их собственным меркам, убить человека, значит совершить «зло».

В некоторых книгах рассказывается, что Всеславные приветствовали браки между обычными и Хроно и что в древние времена Хроно называли «Стражами Сновидений». В связи с чем я хотел бы знать: может ли такое быть, чтобы Хроно некоторым странным образом манипулировали нами? Они пишут детальную хронику нашей жизни, но насколько она истинна? Может быть, герои, которых мы так жаждем превзойти, вообще никогда не существовали? А если и существовали, то были ли они героями по своим собственным меркам? Или Хроно искажают истину в целях, о которых мы не можем даже догадываться?

Итак, я написал эти хроники и тайно посылаю их вам. Я уже стар, мне недолго осталось жить. Когда я умру и Хроно напишут историю моей жизни, я хочу, чтобы вы сравнили те и другие хроники и посмотрели, не даст ли это вам что-нибудь. Какую часть моей жизни Хроно сочтут возможным опустить? Какую приукрасят?

Прощайте, брат мой.

Габорн несколько раз перечитал это послание, но никакой особой глубины в учении Хроно не обнаружил. В самом деле, все это можно было отнести скорее к разряду очевидных и довольно несложных истин, хотя Габорну с таким подходом сталкиваться не приходилось. Он никак не мог взять в толк, почему все это хранится в такой тайне — в особенности, от Властителей Рун.

И еще. Эмир спрятал эти записки, как будто опасался возмездия неизвестно от кого.

Однако Габорну было известно, что в некоторых обстоятельствах даже незначительные вещи могут казаться очень могущественными. Когда ему было лет пять, он часто силился поднять огромную алебарду, с которыми ходили стражники его отца, охраняя крепостные ворота. Едва получив свой первый дар мышечной силы, он тут же вышел к воротам и обнаружил, что может с легкостью поднять алебарду и обращаться с ней без особого труда. Тогда ему казалось, что один-единственный дар силы — великая вещь. Теперь же, став Властителем Рун, он понимал, что это — ничто.

И все же рассуждения Хроно заинтересовали его. Они казались предельно простыми, хотя само это слово меньше всего было применимо к Хроно. Известно, что любая чрезмерная увлеченность, доведенная до крайности, может оказать глубокое воздействие на человека — к примеру, страсть к обжорству ведет к ожирению и смерти.

Габорн редко задумывался над тем, добр ли он. Прочитав эти записки о том, чему учат в Палате Сновидений, он задался вопросом, — а можно ли Властитель Рун вообще быть «добрым» по меркам Хроно? Те, кто отдавал свои дары, обычно со временем сожалели об этом. Однако вернуть раз отданный дар было невозможно. С этой позиции любой дар, которым владеет Властитель Рун, Хроно должны воспринимать как результат насилия.

И еще вот о чем задумался Габорн. Возможно, в некоторых обстоятельствах решение отдать свой дар другому нельзя было рассматривать как несправедливость. Ну, скажем, если два человека хотят объединить свои силы, чтобы сражаться с могущественным злом. Но такое возможно только в том случае, если оба — и принимающий дар, и его Посвященный — имеют одинаковые цели, едины в сердце своем.

И все же то, что составляло сердцевину учения Хроно, оставалось недоступно его пониманию. Каждый человек — лорд. Все люди равны. Как это понимать?

Габорн вел свое происхождение от самого Эрдена Геборена, который решал, кому жить, а кому умереть, и которого сама Земля поставила быть королем. Если Силы выделяли одного человека над другими, тогда людей нельзя рассматривать как равных. Габорну было очень интересно, какова же на самом деле истина. Возникло чувство, что он стоит на пороге откровения.

Он всегда считал, что ведет себя со своими людьми как справедливый лорд. И в то же время в каком-то смысле он служил им. Это входило в обязанность Властителя Рун — защищать своих вассалов, может быть, даже ценой собственной жизни.

А Хроно, значит, считают, что все люди — лорды? Что никаких «простых людей» на свете не существует? Что же, в таком случае, и Габорн не имеет никаких прав на свое лордство?

За последние несколько дней он не раз задавался вопросом, был ли он «хорошим» принцем? И запутался в этой проблеме, потому что не знал отчетливого определения того, что такое «хороший». Теперь ему пришло в голову рассмотреть ее в свете учения Хроно и вытекающих из него последствий.