Дэвид Фарланд - Властители рун

Хотелось бы знать принцу, одобряет ли эти его замыслы Земля. Должен ли я сражаться с Радж Ахтеном, думал он? Поступая таким образом, не нарушу ли я свою клятву?

Это казалось неплохим замыслом, требующим немалой отваги — разведать слабые места Радж Ахтена. Тем более, что кое-что для этого уже было сделано — принца знали в Башне Посвященных как Алесона Верного.

Если Габорн вместе с Рован сразу же после рассвета, когда стража Радж Ахтена сменится, подойдут к воротам Башни Посвященных, прихватив с собой кое-что из погреба с пряностями, может быть, им и удастся проникнуть внутрь.

Так и прошла ночь — он лежал без сна, прикидывал, строил планы…

Солнце окрасило в розовый цвет восточную часть неба, когда Габорн и Рован, вздрагивая от утреннего холода, покинули склад с приправами, прихватив с собой связки петрушки и перечной мяты. Густой туман наползал с реки, стлался над городскими стенами, укрывал поля.

Выйдя за дверь, Габорн остановился. Этот туман показался ему не совсем обычным; он имел странный запах и привкус морской соли, чего никак быть не могло. Впечатление было настолько сильным, что Габорн без труда мог вообразить себе крики чаек и корабли, отплывающие из гавани. Он с болью вспомнил о доме, но тут же выбросил эти мысли из головы, решив, что запах ему просто почудился.

Утренние звуки казались самыми обычными. Коровы и овцы все еще бродили по городу, со всех сторон раздавалось их мычание и блеяние. Галки шумно бранились в своих гнездах посреди печных труб. Звенел молот кузнеца, в Солдатской Башне уже вовсю работала кухня, и в воздухе плыл запах свежеиспеченного хлеба. Но все эти запахи — и готовящейся пищи, и тумана с привкусом моря — перекрывал едкий смрад гари.

Габорн не боялся, что на него обратят внимание. Они с Рован были одеты, как простые люди, как множество других, никому не известных обитателей замка.

Рован вела Габорна по затянутой пеленой тумана улице, пока они не добрались до старой лачуги, похожей на хижину отшельника, прилепившейся к склону холма неподалеку от сада чародея. Стены обвивали виноградные лозы. Виноград уже созрел, и требовалось совсем немного — легкий морозец, — чтобы придать окончательную сладость спелым гроздьям.

Габорн и Рован хорошенько наелись — кто знает, удастся ли им что-нибудь еще перехватить на протяжении этого дня? Услышав покашливание внутри хижины, Габорн вскочил, готовый бежать. Кто-то медленно двигался там, прихрамывая и стуча тростью. Чувствовалось, что обитатель хижины не скоро выберется наружу и предстанет перед ними.

Внезапно в полях, к югу от замка, затрубили охотничьи рога. Габорн схватил Рован за руку и потянул вверх.

Тут же вслед за трубным ревом рогов послышались крики и невнятный шум. Габорн вскарабкался повыше по склону холма, чтобы иметь возможность видеть поверх Внешней Стены, разглядеть то, что происходило на затянутых туманом полях.

На одном из южных холмов, на самой границе леса, в тумане возникло движение: там сверкала сталь оружия, остроконечные шлемы и… Да, в воздух взметнулись пики. По краю леса сквозь туман легким галопом скакали всадники.

Перед ними мчались тысячи нелюдей — черные тени скользили над землей, разбегаясь во все стороны и вопя от ужаса. Полуослепшие от дневного света, нелюди бежали к замку.

И тут Габорн увидел всадника в небесно-голубом плаще Дома Ордин, с эмблемой в виде зеленого рыцаря.

Это не видение, нет — его отец и в самом деле атаковал замок!

— Нет! — хотелось закричать Габорну.

Самоубийственная попытка. За отцом следовало всего несколько всадников. Так, легкий эскорт — скорее, просто декорация, — абсолютно не готовый к тому, чтобы участвовать в настоящем сражении. Ни осадных машин, ни чародеев, ни артиллеристов.

Габорн прекрасно понимал все это ~ как и то, что все эти соображения значения не имели. Его отец считал, что он находится в замке Сильварреста и что замок пал. Его отец был готов сделать что угодно, лишь бы вызволить сына.

Габорна пронзило чувство вины и ужаса. Из-за его упрямства и тупости всем этим людям теперь приходится подвергать свою жизнь опасности.

Хотя воины отца внешне напоминали «декорацию», сражались они с присущей им отвагой и удалью. Кони мчались вниз по склону холма, вспенивая туман; боевые топоры были подняты высоко над головами всадников. Нелюди разбегались, беззащитные перед натиском рыцарей. Широко распахнув желтые глаза, твари вопили от ужаса.