Кэтрин Фишер - Тайна подземного королевства

Он повернул голову. Люди этой странной группы всё еще чего-то ждали.

На миг у него в душе опять всплыло тревожное воспоминание о девушке на лошади. Он сел, вдохнул влажный сандаловый дым ароматических палочек. Он понятия не имел, который час, но, видимо, время близилось к семи, потому что пестрая компания зашевелилась, люди встали, созвали детей. Один из мужчин стал бить в небольшой барабан: над жесткой травой разносился тревожащий ритм.

Роберт оглянулся. Все туристы уже разошлись. Кроме него и этой группы в Эйвбери никого не осталось.

На красную обложку альбома упали темные капли дождя; он убрал эскизы в рюкзак. Потом поймал себя на том, что с любопытством ждет друида, надеется, что тот не появится, и хочет посмотреть на разочарование радужной компании. Рыжеволосая девушка бросила на него мимолетный взгляд; потом все они взялись за руки и принялись снова и снова повторять медленный, на три ноты, монотонный распев.

Они похожи на тех безумцев, что предсказывают конец света, подумал он. Всегда ждут, никогда не сомневаются. Одна частичка его души презрительно ухмылялась. Но другая молчала. Та, которая со дня несчастья ждала чуда.

Дождь заморосил сильнее. Роберт достал и надел водонепроницаемый плащ, а Цирюльничий Камень закрывал его от ветра, и он остался там, присев на корточки. Луны не было видно, она не могла пробиться сквозь тяжелые серые тучи. Ветер усилился, тусклая пелена дождя затянула меловые холмы.

Почитателям Котла, кажется, стало холодно. Однако они продолжали петь, невзирая на дождь и ветер, развевающий их волосы и одежды. Двое детей не выдержали и побежали к палаткам. Рыжеволосая девушка снова поглядела на Роберта.

Их взгляды встретились; она отвела глаза, заговорила с другой женщиной; та обернулась и тоже посмотрела на Роберта.

Часы на церкви пробили семь.

Люди замерли в ожидании. Роберт заметил, что они воткнули в траву знамена и флаги со странными символами: полумесяц, три журавля на спине у быка, выпрыгивающий из воды лосось. На Роберта смотрела уже почти вся группа; он схватил сумку и вскочил на ноги. Вдруг ему стало страшно. Неужели они подумали… Неужели решили, что тот, кого они ждут, — это он?

Он хотел уйти, но рыжеволосая девушка окликнула его:

— Погодите! Пожалуйста!

Роберт застыл как вкопанный. Обернулся, пылая от смущения, мечтая, чтобы рядом оказался Дэн. Они шли к нему — взъерошенные ребятишки, мужчина, бьющий в барабан, растрепанные женщины, даже собаки.

Рыжеволосая заговорила, ее голос дрожал от волнения:

— Мы ждем. К нам должен прийти человек, исполненный великой силы, вновь рожденный из Котла. Он придет издалека. Мы знаем, что он уже в пути, он идет сюда, потому что звезды расположились самым благоприятным образом. Мы узнаем его, когда он произнесет слово, таинственное слово.

— Это не я! — Роберт попятился, поднял руки, покачал головой. — Простите. Я ничего не понимаю в звездах. Я вообще еще в школе учусь. — Он понимал, что его слова звучат глупо. Он и хотел, чтобы они так звучали.

Четвертый удар часов.

Люди разглядывали его. На краткий миг Роберт подумал, что они его презирают. Был бы здесь Дэн — всё окончилось бы хорошо. Дэн обратил бы это в великолепную шутку. Но во взгляде девушки светилась надежда.

— Прошу тебя, загляни в свое сердце, — прошептала она, подойдя к нему. — Загляни в свое сердце и выбери слово. Любое слово. Вдруг оно будет тем, какое известно нам. Здесь нет никого, кроме тебя. Может быть, это и есть ты, только сам того не знаешь.

Безумие. Он облизал губы, дождь струился по волосам. Сказать было нечего, в голову не пришло ни одного слова, ни одного звука, который мог бы удовлетворить их. Но он должен был что-нибудь сказать, положить конец этому бреду, разорвать круг из дождя и настойчивых лиц, остановить грозные часы, отсчитывающие удар за ударом, поэтому он заставил себя прошептать первое пришедшее на ум слово, и слово это было «Хлоя».

Девушка испуганно отшатнулась.

В тот же миг наступила вселенская тишина. Остановился колокол, замолк барабан. Только ураган продолжал бушевать, хлестал в лица косым дождем, раздувал на девушке юбку, с ревом катился по склонам холмов и увязал в высокой траве, врывался в древние ворота, обдувал покосившиеся, безмолвные камни.

И, будто принесенная его яростью, с неба слетела птица.

Крохотная, измученная ласточка, она спорхнула с облаков, рухнула в траву позади земляной насыпи, и вслед за ней, выпустив когти, с пронзительным криком низринулсй ястреб, но дождь ослепил его, ласточка исчезла, когти царапнули только глину.