Дэвид Геммел - Рыцари темного леса

— Я, пожалуй, посплю. — Шира завернулась в одеяла и улеглась. Какое-то время она еще чувствовала его присутствие рядом, потом он ушел к Страду, сидевшему у входа в пещеру.

— Даже и не думай об этом, — прошипел Страд. — В Пертии у тебя будет полно баб, особенно когда нам заплатят.

— Она меня с ума сводит, парень, я должен ее иметь. Какая им разница, порченая она или нет? Для них она грязная номадка. Я хочу ее так, как в жизни ничего не хотел.

— Зато она тебя не хочет.

— В том-то вся и сладость.

Шира дождалась, когда они уснули, и выбралась из-под одеял. Свернув их в тугой узел, она тихо прокралась через пещеру. Вьюга улеглась, но дул холодный ветер. Шира накинула подбитый овчиной плащ и натянула на себя еще одни шерстяные бриджи. Оглянувшись на спящих, она вскинула на плечи свою котомку, взяла лук, колчан и вышла из пещеры.

Звезды светили ярко, и Копьеносец указывал ей дорогу.

Она шла около часа, а потом выбрала себе для ночлега маленькую подветренную лощинку, там лежали поваленные деревья, и одно упало на кучу валунов. Шира перебралась через заснеженные ветки и оказалась в уютном убежище, где ветви служили крышей, а камни создавали стены со всех сторон, кроме западной. Она наломала хворосту, расчистила место и с помощью огнива, которое подарила ей сестра на прошлый праздник солнцестояния, развела маленький костер. Когда огонь разгорелся, она снова закуталась в одеяла и уснула.

Ее разбудили голоса, и она с тревогой взглянула на костер, но он уже погас.

— Опять все замело, будь оно неладно, — сетовал Дживен. — Не могла ведь она уйти далеко.

— Не знаю, с чего ей вздумалось бежать, — отозвался Страд. — Может, она догадалась?

— Молчи, дурак: вдруг она где-то близко.

— Где там, лежит, поди, мертвая в сугробе. Мы потеряли целое состояние, а все потому, что ты таращил на нее свои похотливые гляделки.

— Я тут ни при чем. Просто она, видно, смекнула, что мы идем не в ту сторону. Я видел, как она смотрела на звезды.

Шира подползла к выходу из своей норы и раздвинула ветки. Страд разглядывал что-то на снегу.

— Нашел чего? — спросил Дживен.

— Нет, только вроде бы дымом пахнет — чуешь?

Шира оглянулась. Костер, который она считала угасшим, дымил.

Она собралась загасить его, но тут снаружи раздался дикий вопль, и что-то огромное, покрытое беловато-серой шерстью, подмяло под себя Страда. Шира видела только толстые лапы зверя и часть его бока. Что-то обрызгало ей лицо и руки — кровь. Оторванная голова Страда упала рядом с ней.

— Нет! — заверещал Дживен, но его крик потонул в рычании и хрусте разгрызаемых костей.

Шира забилась поглубже в укрытие стала бросать хворост на дымящийся костер, раздувая огонь. Зверь копошился у самого входа. Шира, принуждая себя быть спокойной, трудилась над костром. Язычок пламени лизнул прутья, и она сунула в огонь сухую ветку. Зверь водил мордой туда-сюда, и в нору сыпался снег. Шира осторожно вытащила ветку и ткнула ею туда, где, по ее мнению, находилась голова зверя. В ноздри хищнику пахнуло едкой гарью, и он, фыркнув, отпрянул назад. Шира снова положила ветку в огонь и стала ждать. Зверь чавкал снаружи, пожирая убитых, но он мог вернуться.

Еще до рассвета Нуаду разбудила чья-то рука, бесцеремонно тряхнувшая его за плечо. Он сел, ничего не видя перед собой. Голова болела с похмелья. На столе горел фонарь, и Нуада с трудом различил приземистую фигуру Решета.

— Чего тебе? — Во рту у Нуады пересохло, и он нашарил кружку с остатками выдохшегося пива. Снаружи густо шел снег, и ветер задувал в щели. Поэт закутался в одеяло. — Что стряслось, барон?

— Ничего, ты хорошо говорил вечером. Мне не спалось, вот я и пришел к тебе потолковать.

Нуада вылез из постели и подкинул хвороста на тлеющую жаровню, а потом снова забрался под одеяло. Он заметил, что атаман снял свою шелковую рубашку и снова облачился в бурый кожаный кафтан.

— Что вас тревожит, барон?

— Ничего. Я ничего не боюсь, ни в чем не нуждаюсь. Я не дурак, Нуада, и знаю, что ты, если б захотел, мог бы выставить меня злодеем, свиньей, кровожадным зверем. И те, кто кричал мне «ура», с той же легкостью могли бы меня вздернуть. Я знаю это… и знаю, что я не герой.

Нуада молчал, пока Решето в поисках слов тер свою щетинистую голову и мял щеки.

— Понимаешь, о чем я?

Нуада все так же молча кивнул.

— Я наслаждался твоим рассказом, — тихо, почти шепотом, продолжил Решето. — Наслаждался тем, как мне кричали «ура». А теперь я чувствую… сам не знаю что. Печаль, наверное. Понимаешь? — его темные пуговичные глазки уставились на Нуаду.