Дэвид Геммел - Рыцари темного леса

— Да, — прошептал Лаг.

— Когда ты испытываешь гнев, ненависть или боль — душевную, не телесную — ищи помощи в Белом. А Синий — это небо, власть воздуха, мечты о полете. Синий — опора всему, что летает. Видишь его?

— Вижу, мастер.

— Тогда поднимись к нему. — Руад закрыл свой одинокий глаз и примкнул к мальчику в его поисках. — Нашел ты его?

— Нашел, мастер.

— Что ты чувствуешь теперь?

— Небо зовет меня. Мне нужны крылья.

— Вернемся к ястребу — только не теряй этого чувства, — улыбнулся Руад.

Они вернулись в мастерскую, и мальчик взял с верстака маленький нож.

— Значит, я готов? — спросил он.

— Увидим. Дай волю магии Синего.

Лаг надрезал кожу у основания правой ладони и уронил каплю крови на бронзовый клюв птицы.

— Теперь крылья, — сказал Руад. — Только быстро. — Лаг капнул кровью на оба крыла и отступил назад. — Зажми порез пальцем, останови кровь. — Лаг сделал это, не сводя голубых глаз с ястреба. Какой-то миг тот оставался неподвижным. Потом золотая голова дернулась, крылья медленно развернулись, и ястреб, взмыв над верстаком, вылетел в открытое окно. Мальчик с Руадом выбежал вслед за ним на горный склон. Птица, сверкая золотом, поднималась все выше в небо — но вдруг дрогнула и уронила одно бронзовое перо… потом другое… потом третье. Ее полет утратил плавность и стал неровным.

— Нет! — закричал Лаг, подняв к птице свою тонкую руку, и Руад с изумлением увидел, как два выпавших пера вернулись обратно в крыло. Ястреб продержался в воздухе еще несколько мгновений, но тут же сложил крылья и камнем устремился к земле. Лаг, подбежав к нему, собрал перья и прижал к груди исковерканное туловище.

Руад Ро-фесса молча подошел к мальчику и положил руку ему на плечо.

— Не огорчайся, Лаг. Моя первая птица даже до окна не долетела. Это успех, большой успех.

— Но я хотел, чтобы он жил, — возразил мальчик.

— Я знаю — но ведь он ожил и поднялся в небо. В следующий раз мы уделим больше внимания шейным сочленениям.

— В следующий раз? — с грустью повторил Лаг. — На той неделе я войду в возраст. В доме для меня нет работы — меня продадут.

— До будущей недели многое может случиться. Неси птицу в кузницу, и мы посмотрим, что можно спасти.

— Лучше уж я убегу и уйду к Лло Гифсу.

— У Сильной Руки тебе, возможно, нелегко придется. Но об этом мы поговорим в другой день. Доверься мне, Лаг, и займемся птицей.

Руад посмотрел, как мальчик собирает в траве кусочки металла. Отпавшие перья, хоть и ненадолго, изменили свой полет — а ведь Лаг освоил только Желтый, наименьший из всех Цветов.

В доме они снова сели у огня. Лаг был молчалив и печален.

— Скажи, — спросил Руад, — что ты почувствовал, когда ястреб стал ронять перья?

— Отчаяние, — просто ответил мальчик.

— Нет, в тот миг, когда ты закричал?

— Не знаю, — пожал плечами Лаг. — Я просто хотел, чтобы он продолжал лететь.

— Известно тебе, что случилось, когда ты крикнул «нет»?

— Ничего не случилось. Он упал.

— Не сразу. Он попытался вернуть упавшие перья — значит, был как-то связан с тобой. Однако ты говоришь, что ничего не почувствовал. В каком Цвете ты находился тогда — в Синем?

Лаг задумался, стараясь припомнить.

— Нет. В Желтом. Доступ к другим Цветам я получаю только через вас, мастер.

— Хорошо, Лаг, я подумаю над этим. Теперь тебе уже пора — ведь твое свободное время истекает в сумерки?

— Можно не спешить. Маршин сказал, что хозяева вернутся из Фурболга только завтра. Они привезут с собой гостей для покупки раба.

— Все может обернуться не так плохо, как ты думаешь. Так много хороших домов. Госпоже Диане или господину Эррину может понадобиться домашний раб, а они оба известны своим хорошим обращением со слугами.

— Почему я должен быть рабом? — вспылил мальчик. — Почему? Империи больше нет, и все входившие в нее земли теперь управляются людьми, бывшими прежде рабами. Почему же я остался в рабстве? Это несправедливо!

— Жизнь зачастую бывает несправедлива, мальчик. Ты пал жертвой последней, Фоморианской, войны. Но со временем ты сможешь выкупиться на волю, а пока тебе живется не так уж дурно.

— А вам когда-нибудь приходилось быть рабом, мастер?

— Разве что рабом своего ремесла, — признался Руад. — Ты попал в плен лет пять назад, так? Сколько тебе тогда было — десять, одиннадцать? Таков порядок вещей, Лаг. Войны стоят дорого, а добыча и рабы окупают расходы. В этой войне Габалой руководила гордость — она хотела показать, что расстается с империей сама, а не уступает насилию. Ты стал одной из последних жертв. Я знаю, это нечестно, но из человека, который все время сетует на несправедливость жизни, никогда ничего не выйдет. Ты уж мне поверь, мальчик. Люди делятся на три рода: победители, побежденные и бойцы. Победители, на каком бы поприще они ни выступали, — это избранники Цветов, и жизнь обращается с ними, как с богами. Побежденные растрачивают свои силы на бесплодные жалобы и остаются ни с чем. Бойцы заботятся об остроте своих клинков и держат щиты высоко. Они знают, что без боя ничего не добьются, и сражаются, пока не падут мертвыми.