Евгения Гордеева: Все точки над ё...?

— Спокойно Маша, я — Дубровский! — продолжал издеваться надо мной гость.

— Семён, объясни мне, пожалуйста, что всё это значит? — я решила давить на совесть домового.

— Должо-о-ок! — усмехнулся гость и погрозил мне пальцем.

— Какой ещё должок? — я пыталась приструнить хаотичные мысли, которые никак не хотели выстраиваться в логическую цепочку.

— А кто мне икры заморской обещал? Баклажанной! — наконец, обиженным тоном, пояснил свой спектакль домовой.

— Сразу не мог сказать? — в свою очередь обиделась я. — Вон, пакет в углу стоит. Пять банок.

— Пять! — глаза Семёна алчно заблестели. — Голубка моя! Дай я тебя расцелую!

— Я поцелую тебя, потом, если захочешь, — зловеще зашипела я на этого обжору.

— Не сердись, Варенька! Я не со зла! А под праздник цитаты из фильмов из меня так и прут! — он подхватил свой подарок и потопал домой.

— Они из тебя и по будням будь здоров прут, — буркнула я.

— А мужикам вашим я ни-че-го не скажу! Асталависта, бэби!

Пущенный ему в спину кроссовок ударился в закрытую дверь. Выходит, подсматривал, или подслушивал, или случайно, или… Чего голову ломать? Я подошла к двери подобрать кроссовок, чтобы об него никто не споткнулся, зевнула, никого не стесняясь и, вместо того, чтобы отправиться на боковую, вышла во двор. Дремота, охватившая ме-ня в избе, слетела, едва я оказалась на свежем воздухе. То, особое чувство, которое охватывает человека на вечерней зоре, когда оранжевый край солнца уже скрылся за горизонтом, а подсвеченные розовым облака, напоминают взбитые с сливки земляникой, всё это погружает тебя в беззаботное детство. И тут на меня нахлынуло, ворвалось в душу:

Почему на природе так обостряются чувства? Древние инстинкты, что ли пробуждаются? Запахи кружат го-лову, звуки успокаивают нервы, а вид… Сказка! Мысли летят на закат. Нежная, немного грустная мелодия рождается в голове… Вивальди… Блаженство…

Я ещё минут пять пободрствовала и пошла спать. Что-то мне подсказывало, что наши мужчины до утра домой не явятся.

Рыська повёл Андрея обратно в «Березань». Некоторое время он молча шагал по дороге, а потом вытащил что-то из кармана.

— Вот, смотри, — он протянул Лоцману две каменные фигурки. Мышка и ящерка, — как тебе это нравится?

— Красиво, — тот удивился каменным безделушкам, — Борис вырезал? Совсем как живые.

— Они и есть, ну… были живые, — Рыська спрятал фигурки обратно в карман. — И таких мышек, ящериц, сини-чек уже целая дюжина. И Борис тут абсолютно ни при чём.

— Подожди, как это — были живые? — Май остановился и встревожено посмотрел на друга.

— Их время от времени по утрам находят в сене у Баськи в загоне, — упавшим голосом сообщил фолк.

— Но, Баська не может!

— Ты веришь в это, — Рыська с надеждой посмотрел в глаза спутнику, — веришь в то, что Баська ДЕЙСТВИ-ТЕЛЬНО не может причинить зло? Нарочно или нет, но… он василиск!

Андрей не знал, что сказать. Он верил в то, что милый, неуклюжий дракончик — доброе, безобидное существо. Но нельзя сбрасывать со счетов и то, что это существо — один из самых страшных и опасных персонажей славянских мифов.

— Неужели Баська на такое способен? Нет, я в это не верю! Не может он, ведь даже в прошлом году…

— Я тоже не хочу в это верить, но весь предыдущий опыт говорит о том, что такое рано или поздно происхо-дит. Предшественник Баськи, Коруня, был таким ласковым и размером меньше. Но и он не смог перебороть своего существа! — Рыська пнул дорожную пыль и решительно двинулся дальше. — Надо во всём разобраться, и выяснить, наконец, чьих это рук дело!

— Засада? — обрадовался Андрей. Ему ужасно не хотелось верить в виновность Баськи. — Правильно, что Варе не сказали! Она очень расстроилась бы.

— И бросилась защищать Баську, — согласился Рыська, — а тут нужны не слова и эмоции, а железные доказа-тельства его невиновности. А иначе…

— Иначе, что? Смерть…, - Андрей представил реакцию жены и замотал головой. — Только не это!

— Баська сегодня ночует у Хмары, а мы засядем в его загоне и посмотрим, что за гость к нам пожалует.

— А ты по запаху не пробовал определить.

— В том то и дело, что обработаны они куревом, нет запаха. А тебе направление не далось, когда ты их в руках держал?