Мартин Райтер - Полцарства за принцессу

И тут внезапно прозвучал волчий вой. Он был так громок, что содрогнулись стены домов. Толпа испуганно затихла. Барон Хильдебрант развернулся на носках и высоко задрал голову, как будто пытаясь разглядеть за крышами наглых животных, посмевших мешать «справедливому» суду.

— Дикий Охотник! — взвизгнул кто-то.

Толпа бросилась врассыпную, но так как все бежали в разные стороны, произошла свалка, и никто уйти с площади не смог. Когда появился безголовый Охотник, все разом попадали на землю, прикрыли головы руками и стали жалобно причитать. Два ужасных волка перескочили через лежащих и, жутко оскалившись, уселись прямо перед помостом. Хильдебрант попятился, но волки свирепо рыкнули, и барон испуганно замер.

Безголовый Охотник, пробираясь к судилищу, бесцеремонно раздвигал ногами лежащих. Ему удалось никого не раздавить. Наконец он оказался возле судейского шатра.

— Садитесь, садитесь, господин Охотник! — подобострастно зашептал подлый Хильдебрант, пододвигая трон к десятиметровому великану. Потом он бухнулся на колени и попятился к остальным заговорщикам.

Так как трон был слишком мал для Одина, безголовый бог уселся прямо на землю. Притихший народ зашевелился. Удивленные тем, что до сих пор живы, люди зашептались. Никто не знал, что делать и чего ожидать в скором времени.

Один вытащил из мешка за волосы худую голову с бледной до желтизны кожей. Голова открыла глаза, долгим сонным взглядом осмотрела толпу, потом икнула и сказала:

Фердинанд Второй приветствует своих подданных!

Слава Фердинанду Второму! — послышались со всех сторон несмелые голоса.

Пусть выйдет вперед самый мудрый и расскажет нам, в чем, собственно, дело.

На несколько секунд воцарилась напряженная тишина: высовываться никому не хотелось.

— Давайте, давайте, отрабатывайте полученные деньги, — зашептал Хильдебрант баронам и графам.

Те переглянулись и вытолкнули вперед какого-то толстяка. Тот попытался было воспротивиться, но тут голова Фердинанда Второго нетерпеливо произнесла:

— Если будете испытывать мое терпение, я всех вас накажу.

Толстяк, взмокший от страха, поднялся на ноги, но выпрямляться не рискнул — он замер, согнувшись в три погибели.

— Ваша милость, я граф Шикман Третий фон Верденберг-Сарганс…

— Граф? С графом я говорить не буду, — важно промолвила голова. — Герцоги среди вас есть?

— Нет, ваше величество, герцоги на наш суд не приехали. Понимаете, они ведь заняты своими делами…

Генрих услышал, как барон Хильдебрант тихонько выругался.

— Ну ничего, ничего, я покажу еще этим строптивым герцогам, — зло шептал барон. — Ишь, бароны им не ровня. Бароны и графам не ровня, так что из этого? Я их уже подмял под себя, этих графов. Ничего, со временем доберусь и до герцогов…

Так, значит, герцогов нет? — спросила голо-а. — Ни одного?

Ни одного. — Граф Шикман убежденно покачал головой.

Безобразие, — буркнула голова Фердинанда Второго. — Ладно, говори ты.

Дело, собственно, в том, что наш суд зашел в тупик. Мы имеем двух Героев…

Это похвально, что у вас так много храбрецов, — перебила голова Фердинанда Второго». — Говори дальше, мы разрешаем.

Спасибо, ваше величество. — Граф Шикман Третий подобострастно улыбнулся. — Вашей доброте нет предела, о милосерднейший и благороднейший Фердинанд Второй. Мы невообразимо счастливы тем, что ваше величество снизошло до того, чтоб посетить таких жалких и никчемных созданий, как мы.

На лице Фердинанда Второго заиграла довольная улыбка. Как и каждому королю, ему нравилась отъявленная лесть.

— Мы недостойны целовать следы ваших ног…

После этих слов толстого барона лицо короля вдруг перекосилось от злости, и он рявкнул:

— Дурак! У меня нет ног!

Бедняга граф задрожал от страха. Генрих зло улыбнулся — так и надо жирному подхалиму!

— Говори дальше, — позволил Фердинанд Второй.

Но хотя Героев у нас двое, мы доподлинно знаем, что один из них — лживый самозванец, который подло и жестоко желает обмануть весь народ и вас, ваше наимудрейшее величество…

Как, и меня? — возмутился король. — И кто это?

— Мы, люди благородных кровей, позволили себе смелость думать, что это вот этот юноша, — сказал граф, указывая на Генриха.

— Схватить лгуна! — рявкнул Фердинанд Второй. Стражники навалились на Генриха, скрутили ему руки и выжидательно уставились на Дикого Охотника.

— И обезглавить немедленно! — закончила королевская голова.