Эльфарран - Как меня опять надули

– Ты уже большая Эльфи, и пора тебе позаботится о дальнейшем процветании нашего рода. Я имею в виду твое удачное замужество. Запомни, принц будет крайний справа. Не ошибись, помнишь где право?

На всякий случай, она привязала мне на правую руку розовую ленточку, скрыв её под длинным, облегающим рукавом.

По дороге она увлеченно рассказывала о деяниях наших героических предков, о их подвигах на поле брани, восхваляя мужскую половину рода, и сокрушаясь, что эльфийки несколько отставали в этом своеобразном соревновании. Не забыла она упомянуть и о том, что за последние три тысячи лет ни одной эльфийке нашего рода не удавалось подцепить, хоть кого-нибудь завалящего из королевского рода, хотя, согласно предсказанию, – здесь она сделала такое серьезное лицо, что мне стало немного страшно, – согласно предсказанию, именно в нашей семье должна появиться будущая аранель.

Итак, с целой армией, суровых призрачных предков я впервые появилась на детской площадке, где уже делали вид, что играют в песочек, несколько таких же претенденток на королевский венец как и я, и с такими же необъятными армиями родственников.

– Крайний справа, – еще раз шепнула мне мама и осторожно подтолкнула к песочнице.

Вот и все.

– Как все? – подскочила Динка.

– Все, на этом моя удача кончилась, потому что бедняга принц, затравленно вжавшись в угол, отчаянно отбивался от желающих с ним познакомиться малюсеньких, но очень настойчивых эльфочек. Поняв, что с моей деликатностью сквозь столь плотную толпу не пробиться, я, без малейших угрызений совести, сразу изменила всему своему роду, увидев потрясающе большую кучу песка и пару блестящих разноцветных ведерочек. Что значит величие каких-то там давно ушедших, дедушек, перед столь изумительными игрушками, и, отринув тысячелетнюю историю рода, я с увлечением принялась строить домик. Он вышел просто замечательным – в два этажа, с окнами из маленьких камушков, и крышей – щепочкой. Возгордившись своим произведением, я безрассудно показала язык принцу, на что он страшно обиделся, и полез выяснять, как я посмела это сделать. До обеда мы играли вместе, а расставаясь вечером, он предложил мне выйти за него замуж. Даже на свидание пригласил. Но свидание не состоялось – я не смогла дотянуться до дверной ручки, поэтому только поулыбалась ему из окна.

– Как это прекрасно и романтично! – Динка вздохнула. – И с тех пор вы всегда были вместе.

Она закончила за меня рассказ, и разочаровывать её историей последующей серии смертельных обид и безобразных драк не хотелось.

– Угу, – хмыкнула я и полезла под одеяло.

В серебряном свете луны Динка плакала от умиления. Свесив длинные локоны светлых волос, словно ива над рекою, она переживала мои чувства. Её рука, прижатая к сердцу, чуть заметно дрожала, и я, словно нанеся ей страшную обиду, тоже не могла найти себе, покоя, жалела её и, как потом выяснилось, зря.

- К чему эти подробности, – муж выхватил лист из-под моей руки, – и если быть абсолютно точной, то дом у тебя был в один этаж и кривой с одной стороны. – Короче…

– Короче, мы имели колоссальный успех!

– А без вранья?

Без вранья, нам даже не пришлось голодать. По дороге, мы давали по представлению в каждой из встреченных деревень, и их жители щедро забрасывали нас подгнившими овощами. Вот так и дошли до столицы этих земель – Аталесса. В сумерках она не выглядела крупным гордом, мы даже заспорили, а город ли это вообще. Кстати, извини, я проспорила, твою лориенскую заколку, полагая, что это заброшенное селение. Местами разрушенная, низкая крепостная стена была сложена из полугнилых бревен. Скрипучие ворота, висели на единственной сохранившейся петле. Несмотря на поздний час, они были широко распахнуты. Гулко запевший под нашими шагами подъемный мост, тоже застыл в неподвижности добрый десяток лет назад, его механизм зарос мхом, а цепи местами проржавели. Не было гербов и девизов, столь часто встречающихся в этой стороне Арды, где любой мало-мальски уважающий себя господин, стремился уже на пороге напугать предполагаемых гостей.

– Ты заметила, стражи нет, – бакену тоже было немного не по себе. Его подкованные сапожищи гулко стучали по каменистой мостовой. Держа в вытянутой руке заранее подготовленные разрешения на кривлянье и пение песен, он не знал, кому их вручить. Выходит, мы зря два дня готовились к встрече: рисовали документы, чистили одежду, закатывали меня в занавес, потому что здесь эльфов не признавали за одушевленных существ, и убить меня мог каждый, не особо печалясь об угрызениях совести.