Дмитрий Казаков - Осколок жизни

Точно такой же, какую Шор обнаружил в «Бодром паладине».

– Хм, да… – Рутгер сделал мягкий, скользящий шаг и присел на корточки. Взял землю и осторожно понюхал. – Очень, очень странно, клянусь гнездами никси. Этого не было тут час назад…

– Теперь вы мне верите? – спросил Альберт.

– Я с самого начала не сомневался в вас, капитан, – голос мага сделался чуть жестче. – Но и вас можно ввести в заблуждение, как любого человека или не человека… Так, если нет возражений, я попробую узнать кое-что…

Рутгер встряхнул руками, точно сбрасывая с них капли воды. Около его кистей вспыхнуло и погасло призрачное мерцание. Пол вздрогнул, взлетели пылинки, образуя что-то вроде дымного столба. В углах задвигались, оживая, тени, откуда-то донесся неприятный шелест.

Капитан наблюдал за происходящим с тревогой и удивлением. Он многое видел в жизни, но никогда – как творит волшебство настоящий, могущественный маг.

– Да, удивительно… – проговорил Рутгер, морща лоб. – Похоже, что кто-то тут и в самом деле прошел. Пойдемте, капитан, посмотрим…

И он двинулся к двери слева от зеркала. За ней обнаружилась широкая лестница, ведущая на второй этаж. Перила из коричневого дерева блестели, как отполированные, ступеньки скрывал бордовый ковер с золотым рисунком. На стенах, как и в прихожей, горели лампы.

– Похоже, что кто-то из наших обитателей стал причиной ваших неприятностей, капитан, – говорил Рутгер, пока они неспешно поднимались. – Хотя каким именно образом, понять не могу. Мало кто из них вообще выходит из богадельни… Сегодня на службу ушли лишь пятеро. И это в главный праздник года!

– Но они же… э, маги.

– Это верно, а магия может лишать жизни. В том числе и на расстоянии. Но к старости колдунов, как и простых людей, начинают меньше интересовать обычные удовольствия. Вино, любовь, еда, убийства – то, что горячит молодую кровь, не привлечет внимания пожилого волшебника. Да и чародейство их становится другим, оно все больше уходит внутрь их самих… Надеюсь, я понятно объясняю?

– Вроде да, – буркнул Альбрехт без особой уверенности.

Лестница закончилась, они оказались в коридоре, проходившем через весь дом. Тут имелись те же лампы, в покрытых деревянными панелями стенах виднелись двери, пол устилали ковры, толстые и зеленые, как молодая трава. Пахло чудно – смолой и цветами.

– Другими словами, они больше не мечут молнии, не заклинают духов и не создают чего-либо вещественного, вроде зачарованных мечей или амулетов. – Рутгер повернул направо. – Старики колдуют, но так дивно и изощренно, что их магия непонятна даже мне, хотя я посвятил чародейству много лет. – Он остановился у одной из дверей. – Сюда, если верить следам, вошел тот, кого вы ищете…

На двери белой краской был нарисован всадник из Дикой Охоты – скелет с мечом и в шлеме. Глаза его горели багровыми огоньками, плащ за спиной развевался, а призрачная лошадь шевелила ногами.

– Тут живет Август Хунтцель, тишайший из стариков, которого я знаю. И он-то как раз ушел в храм. – Рутгер провел рукой перед дверью, и глаза всадника погасли, он умер, стал обычным рисунком. – Попробуем зайти, посмотрим, что творится внутри.

Дверь открылась, и в тот же момент Альбрехт ощутил сильный запах падали, будто где-то рядом давно сдохло крупное животное. Вслед за магом шагнул за порог и оказался в просторной, очень уютной комнате.

Стены были затянуты голубой тканью, в углу стояла большая кровать с пологом на столбиках. Окно скрывали занавеси, от него доносился шорох бьющего в стекло снега и голос метели. Рядом с окном располагался большой шкаф темного дерева. Потрескивали угли в небольшом камине, от которого шло тепло. В центре помещения находился столик, на нем горела необычно толстая свеча из черного воска. У стола стояло роскошное кресло с высокой спинкой, на ней валялась медвежья шкура.

А на полу, около стола, лежал мертвец в драной и грязной одежде.

– Ох, Творец и все Прозревшие его! – не удержавшись, воскликнул Альбрехт. – И это ваш тихий старик?

– Это некровитал, – помрачневший Рутгер покачал головой. – Труп, с помощью колдовства обретший возможность ходить и даже разговаривать. Создать такого сложно, и пользы от него мало…

– И этот некро-кто-то-там сегодня убил человека.

Труп подходил под описание хозяина «Бодрого паладина» – черная кожа, покрытая пятнами, грязный балахон, сделанный, судя по всему, из погребального савана и одежды, в которую обряжают мертвецов перед похоронами. Воняло от лежавшего жутко, а в руке его было зажато что-то крохотное, мерцающее.