Дмитрий Казаков - Война призраков

15 мая 2217 года летоисчисления Федерации Земля,

Нижний Новгород

– Из всех людей я лишь с одним тобой встречаться не хотел. – Сережка Бардин, игравший Макбета, скорчил физиономию, изобразив на ней что-то вроде отвращения. – И так уж кровью твоих домашних дух мой отягчен!

– Я слов не нахожу! – Виктор взмахнул мечом, безумно жалея о том, что в руках у него бутафорская поделка, которой не разрубишь и кусок масла, а не настоящий клинок. – Тебе их скажет мой меч. Ты негодяй, какому нет достойного названья!

И, дико оскалившись, он кинулся на «Макбета». Устрашенный напором партнера, тот испуганно отшатнулся, и тут же донесся голос режиссера:

– Стоп! Стоп! Отвратительно!

Актеры замерли. Виктор безуспешно гадал, что же на него нашло. В один миг он действительно готов был убить Бардина, точно тот на самом деле отнял жизнь у его жены и детей…

Душу затопила искренняя, неподдельная ненависть, какой не место на сцене.

Глядя на мучения коллеги, за кулисами хихикали незанятые в данной сцене актрисы.

– Ну разве так играют, Зеленский? Разве так играют? Послезавтра премьера, а ничего не готово! – Режиссер в обычной сварливой манере принялся распекать Виктора, а тот, по привычке кивая, уставился ему за плечо, в сторону зрительских рядов.

Зал в любительском театре «Новый Глобус» невелик. И даже сейчас, когда он затоплен мраком, просматривается до самой дальней стены, где зеленым потусторонним светом горит надпись «Выход».

Поэтому оказавшийся в зале человек сразу бросился в глаза. Но тот особенно и не скрывался. Сидел в одном из кресел около центрального прохода. В темноте обрисовался его черный неподвижный силуэт.

– … Макдуф олицетворяет протест против тирании! И играть его необходимо именно таким образом! – Режиссер продолжал развивать свою творческую концепцию. – Зеленский, вы меня слушаете?..

– Да, – ответил Виктор. – Протест против тирании и вообще! Я понял!

– Вот и отлично! – возликовал режиссер. – Еще раз!

Отступая за кулисы, чтобы заново переиграть восьмую сцену пятого акта бессмертного «Макбета», он все раздумывал над тем, кем же может быть чужак? Зевак на репетиции обычно не пускали, репортеры скромный театр вниманием не баловали, поклонники тоже…

– Поехали! – махнул рукой режиссер, не давая додумать до конца. Виктор выкинул из головы все постороннее и сосредоточился на роли.

Не хватало еще в самый ответственный момент забыть слова!

– … проклят будь, кто первый крикнет «Стой!». – Бутафорские мечи звенели, словно настоящие, и «Макбет» с «Макдуфом», отчаянно сражаясь, отступали за кулисы.

– Стоп! – В голосе режиссера прозвучало удовлетворение. – Отлично! На сегодня все!

Виктор, улыбаясь и вытирая со лба пот, выбрался на подмостки и только тут вспомнил о чужаке. Тот тем временем поднялся с места, приблизился к режиссеру и в льющемся со сцены свете превратился из темного силуэта в импозантного седовласого мужчину в сером костюме.

Они о чем-то переговорили, и режиссер отыскал Виктора взглядом.

– Зеленский, это к тебе.

– Ко мне? – удивился Виктор. Седовласого он видел впервые.

– Да, к вам, – сказал обладатель серого костюма, вежливо, но как-то холодно улыбаясь. – Я попрошу у вас полчаса времени.

– А вы, простите, кто?

– Я представляю правительство. – И незнакомец протянул Виктору белый прямоугольник визитки, выполненный не на пластике, а по-старинному, на плотной бумаге. – Точнее, некоторые его отдельные службы…

– Хорошо, – кивнул Виктор, даже не посмотрев на визитку. Наверняка там написано что-то вроде «Джон Смит. Отдел технической поддержки», и надпись эта имеет к истине такое же отношение, как реклама. – На сорок третьем этаже есть бар «Пирамида». Через пятнадцать минут я буду там.

– Благодарю вас. – Склонив голову, седой шагнул назад, тут же превратившись в безликий силуэт, и неторопливо направился к двери.

– Кто это? – осведомился режиссер.

– А я почем знаю? – Виктор пожал плечами и побежал в гримерку – переодеваться.

Через пятнадцать минут, умывшийся и лишившийся бутафорского меча, без которого в последние дни чувствовал себя почти голым, Виктор входил в помещение «Пирамиды». Стены тут покрывали панели, стилизованные под огромные, плохо отесанные камни, на них висели голографии мумий, гробниц и священных быков, а девушки-официантки расхаживали в коротких юбочках, якобы сплетенных из тростника.