— Беги… — кое-как выдавил из себя деревенский знахарь и, преодолевая боль, схватил своего мучителя за ноги.
Очень вовремя схватил — командир как раз собирался шагнуть к мальчику, но не смог и вместо этого растянулся в грязи. Для ребенка это стало последней каплей, и он задал стрекача. Однако никто из стражников за ним не побежал. Смотреть, как не слишком-то любимый командир барахтается в грязи, для них было гораздо интереснее, чем гоняться за каким-то ребенком.
— За ним, идиоты! — заорал Фалькор, изворачиваясь и пиная знахаря каблуком в лицо. — Серебряную монету поймавшему!
Материальный стимул заставил стражников шевелиться. Стерев с лица ухмылки, они бросились за улепетывающим мальчишкой. Впрочем, нашлись и такие, для которых зрелище, как начальство валяется в грязи оказалось дороже серебра.
А может, они каким-то образом предвидели, что сулимой монете не суждено было поменять владельца в ближайшие часы. Через несколько минут вернулись «охотники». И вернулись они с пустыми руками.
— Он в реку прыгнул, — досадливо махнул рукой один из них. — Я его почти схватил, но он как сиганет с обрыва! И под воду ушел… Только пузыри остались. Мы там несколько минут подождали, но он так и не всплыл. Потоп видать…
— Кретины! — сквозь сжатые от злости зубы процедил Фалькор. Он критически осмотрел покрытый толстым слоем грязи мундир и скривился так, будто только что сжевал целый лимон. Минуту командир пытался оттереть грязь от одежды, но быстро понял бесполезность своего занятия. — Калите железо! Сейчас он нам все расскажет…
Фалькор был в ярости и сейчас собирался выместить ее на том, кто, по его мнению, этого заслуживает. На знахаре. Стражники же, видя состояние командира, возражать не посмели…
***
Паренек вернулся домой только глубокой ночью. Сначала он долго наблюдал за домом, опасаясь засады. Но за целый час не было никакого движения, поэтому мальчик решил рискнуть. С максимальной осторожностью он подобрался к дому и пару минут вслушивался в темноту. Никаких посторонних звуков не доносилось. Впрочем, глупо было бы думать, что стражники остались ночевать на пепелище — скорее уж выгнали б из дома старосту и переждали ночь там.
— Отец… — тихонько позвал он.
Никто не отозвался. Тогда мальчик медленно двинулся к остаткам дома. Примерно через десять шагов он обо что-то споткнулся. В тусклом свете луны ребенок понял, что перед ним лежит человек. Практически сразу после этого в нос ударил мерзкий запах горелого мяса. Мальчик обеими руками прикрыл себе рот, изо всех сил сдерживая рвотные позывы. Впрочем, справиться с собой ему не удалось и после недолгой борьбы его вырвало. А поскольку он с самого утра ничего не ел, то вырвало его желчью.
Как ни странно, от этого стало немного легче. Паренек встал на колени и вцепился руками в уже остывшую кисть.
— Отец… Отец… — его тело стали сотрясать рыдания. Лишь через полчаса потоки слез несколько ослабли, и, размазывая слезы и сопли по лицу, мальчик сумел закончить. — Я отомщу, отец… Я отомщу им всем… Клянусь!!!
***
Тихонько звякнул колокольчик и император тряхнул головой, отгоняя неожиданно нахлынувшее воспоминание. Очень болезненное воспоминание…
Колокольчик вежливо звякнул еще раз, напоминая императору, что секретарь ожидает решения венценосного. Император потратил несколько секунд, чтобы окончательно проснуться, а потом решительно дернул шнурок. Где-то за дверью звякнул другой колокольчик, и мгновение спустя в кабинет монарха просочился секретарь.
— Простите, что отвлекаю, Ваше Императорское Величество, — вежливо поклонился уже седой, как лунь, старик и, получив в ответ раздраженный кивок, продолжил. — Только что прибыл капитан Ардо Фар. Прикажете впустить?
— Зови его, — качнул головой император.
— Сию секунду, Ваше Величество, — еще раз поклонился секретарь и, пятясь спиной к двери, покинул кабинет.
Кровь. В темноте было практически невозможно разглядеть лужу крови вокруг тела. По крайней мере, для обычного человека, но не для меня. Я сразу заметил кровь, но кроме нее еще кое-что. А именно кинжал. В груди — чуть ниже солнечного сплетения.
Несколько секунд Вирсэн не шевелился, не в силах поверить в случившееся.
— Отец… — сквозь плотно сжатые зубы, наконец, прошептал он и медленно опустился на пол. — Как же так, отец?..
Читать дальше