Екатерина Пекур - Дети Мира

Я замерла — но усилием воли и здравого смысла вернула себя на землю.

У нас никак не получится. Мне казалось, мы оба знали об этом. Для этого следовало изменить что-то большее, чем просто позволить себе безумные внебрачные упражнения. Изменить себя реально существующих в обыденной жизни. А там, в жизни, нас разделяло слишком многое. Даже останься я просто женщиной-аллонга. И главное — мы оба знали, что я ему не верю. И не поверю никогда. Потому что репутация КСН стояла за его плечом, как туча.

Мы посмотрели друг на друга.

— Карун. Я не хочу войны. Я могу ненавидеть Даллина Ясный Путь, но я не хочу разрушения Адди-да-Карделла. Ты не видел его — я успела увидеть. Это волшебное место! Хотя мне никогда туда не вернуться — я полюбила его. А этим людям никогда не победить Мир — ты знаешь это не хуже меня! Они не солдаты. Они как дети малые.

— Возможно. Но не факт. Вы… то есть они — достаточно сильны и обладаете многими неясными способностями.

— Вот об этом я и веду. Если мы оба спустимся с Гор, война неизбежна. Потому что там, внизу, твоё имя Карун да Лигарра, и ты сотрудник контрразведки. Ты втянешь в это всех. Меня в первую очередь. Так велит твоя совесть. Ты уже сейчас хочешь этого, в твоей голове составлен безупречный рапорт, где нет ни слова про секс с бризами и всякие другие неловкости.

Карун выглядел слегка обескураженным.

— Санда. Я люблю тебя. Видят Боги, я ещё никому и никогда не говорил этих слов. А тебе — да!

То, как просто, спокойно и искренне он это сказал, добЗло меня.

На мои глаза навернулись слёзы, и я сдержала их только страшным усилием воли. Боги, ни от кого другого я так сильно не желала эти слова услышать, как от Каруна да Лигарры…

…Быть рядом с ним. Просыпаться по утрам под его рукой. Рожать ему детей. Ловить еле заметную, но такую светлую, улыбку на его губах. Если бы не он… Если бы не я… Мамочка…

Я сжала зубы и улыбнулась, как фарфоровый болванчик моей няни.

— Нет, Карун. Ты сотрудник КСН. Это сильнее тебя. Ты почему-то ненавидишь свою работу, но ты слишком ответственно к ней относишься. Я это вижу — потому что я сама такая. Ты снова будешь среди своих. Ты опять в это погрузишься. Меня же, как лояльного к нашей системе бриза, повергнут в настоящую Тень. Вынут душу — всё равно все думают, что у меня её нет. И что меня ждет? Такими, как я, не разбрасываются зря, не ты ли мне рассказывал? А в это время сотни вооруженных риннолётов уничтожат эту культуру или поставят её на службу нашим исследованиям.

— Санда, но они же враги..!!!

Я закрыла глаза.

— Карун, я тоже. Я умею летать и Исцеляю. Я рыжая и не умею считать как аллонга. Ты же отлично это знаешь.

Он осёкся, еле заметно мотнув головой. Закрыв глаза руками, он, казалось, хотел выдавить из них самые воспоминания о да-Карделле и ночах вдоль Быстрицы…

— Ты не рыжая, — неожиданно сказал он, не оборачиваясь ко мне, — Ты медовая. У мёда бывает такой цвет, как у твоих волос…

Я замерла с разинутым ртом. Мне никто никогда не говорил таких слов — и это потрясло меня куда сильнее, чем все признания на свете. Шагнув вперед, я прислонилась носом к его спине. Боги, за что вы послали нас друг другу? За что вы так издеваетесь?!

— Все мы идём навстречу судьбе, — проговорил он сдавлено, — Ты не сможешь вернуться в город бризов. Даже если бы тебя ждали — ты не хочешь этого всем сердцем, Санда да Кун. Итак давай вернёмся Вниз — а там будь что будет…

Он обернулся, и на его губах была светлая улыбка. Он нашёл выход. Он его всю дорогу знал. Мы оба это знали. Что ему не спуститься без моей помощи — а спускаться ему всё равно нельзя…

— Да хранят нас Боги, — прошептала я. Он решил умереть. Это был воистину математически неизбежный выход — единственный для него, чтобы никого не предать и сохранить мне жизнь.

Боги, Создатель, Тень, кто-нибудь… помогите нам обоим.

Мы спали рядом над самым краем Провала.

Ещё два дня мы потратили, чтобы найти дорогу через Барьерный. Подниматься слишком высоко я не хотела — мы могли к Тени собачьей простудиться, к тому же, по хребту, насколько я знала, шли бойровые дороги. А удобных седловин я не видела. И всё-таки, спустя несколько мучительных от холода часов, нам удалось перевалить через хребет. Мы начали пробираться вниз. Ближе к вечеру, изрядно запылившись, мы наконец подобрались к Стене. Я продолжала тревожиться — где-то здесь проходили крайние дороги пограничников, и было бы очень худо, попадись мы им на глаза. Но как я ни вертела головой, всё было тихо.