Анна Котова - Время Изерлона

— Знаю. Я так увидел. Извини.

— Дурак, — сказала она. — Еще дурее меня. Я ничего не замечала, а ты молчал.

— У тебя был другой, — и смотрит в сторону, и уши горят, а губы дрожат, — как я мог?

Напоминание о Райнере вызвало мгновенную боль — и только.

— Его больше нет, — прошептала Мари. — Иди сюда, глупый.

Пожилой диван жалобно скрипнул пружинами и заткнулся.

Исчерканный лист, круглый след от стакана, на обороте схема какого-то сражения, стрелки и прямоугольники, в середине схемы нарисован череп и написано неприличное слово. А на лицевой — восемь строчек.

Синий сполох случайного взгляда,

Раз увиденный, снится и снится.

Посмотри на меня. Я же рядом.

Только ты не поднимешь ресницы.

Что я сетую? Полно… не ты ли

Истребитель-спартанец со стажем?

Прострелила мне душу навылет,

А сама не заметила даже.

И дата — 799.

Эпилог

Из приведённых выше строчек я понял только, что ваша любимая ценит вас не за то, что вы рифмоплёт, а за другие достоинства. Поэтому вам нет необходимости казаться лучше, вы для неё и так хороший. И что она для вас прекраснее всех других. Больше я ничего не понял, но читать приятно.

из некоей рецензии

Наличие хэппи-энда — основная черта, отличающая мелодраму от трагедии. Известны попытки переделать известные трагедии, например Короля Лира, Ромео и Джульетту, Отелло, таким образом, чтобы персонажи вместо того, чтобы закончить плохо, помирились и переженились. Эти счастливые версии не прижились и были подвергнуты критике.

Прописные истины

Да здравствует мелодрама!

Изерлонский Кот

Солнце над Хайнессенполисом и над нашим пригородом. Весна, отцветают вишни, белые лепестки осыпаются в сад, их наметает на ступени террасы, вот и на моем столе лежат несколько крошечных белых блюдечек, хрупких и нежных. Они мне мешают, но тронуть их пальцами — значит помять, и я осторожно сдуваю их с листа. В саду звенят детские голоса — Райнер придумал новую игру, Мег и Морин, которые как всегда ходят за ним двумя хвостиками, вовсю уточняют, как будут играть.

Я перевез Мэй в свой дом сразу, как доставили мебель, и с тех пор она живет здесь, чему я несказанно рад. Тот день, когда она сдалась, от того дня, когда мы наконец поженились, отделяли полгода — веселое, скажу вам, было время. Во-первых, вся моя родня женского пола встала на уши. Каждой из моих сестер — и маме, конечно, — понадобилось немедленно явиться в гости и посмотреть, что за женщина покусилась на драгоценного сына и младшего брата. Каждая приценилась, пригляделась, обнаружила Райнера, перекосилась по этому поводу, каждая отвела меня в сторону и высказала сомнения, опасения, претензии и придирки. Ах, тебе придется растить чужого ребенка. Ах, у нее ни кола, ни двора, ей просто нужны твое положение и твои деньги. Моя пенсия, что ли? Тоже мне, миллионер. Ахов и охов я наслушался выше крыши. Наконец мне это надоело, и я сказал, кажется, Синди, а может, и Бетти: "Ты потише возмущайся, не то Мэй услышит, а стреляет она метко". По аттенборовскому цветнику пронесся тихий, но мощный ураган: "Она еще и стреляет. Видно, она принудила его к сожительству под дулом пистолета". Что интересно, это совершенно не помешало всем им явиться на свадьбу, лить слезы умиления, восхищаться Райнером в белом костюмчике и искренне желать нам всего наилучшего. Женщины!

Во-вторых, папа. Когда я официально сообщил ему, что женюсь, его глаза загорелись нехорошим светом, и я понял, что нужно принимать срочные меры. Потому что, занимаясь в основном политической журналистикой, он прирабатывал и светской хроникой, а я, как ни крути, заметная фигура в Баалатской автономии. Мне стало ясно, что у папы чешется то место, откуда растет авторучка, и если не перерезать подачу чернил немедленно, завтра вся желтая пресса будет обсуждать мои отношения с Мэй. К счастью, есть волшебное слово «эксклюзив». Мы сторговались на том, что папа молчит, как рыба, до самой свадьбы и не мешает нам получить от нее удовольствие. Зато репортаж с церемонии и последующей гулянки — только его. Конкурентам ничего не обломится. Папа проникся и действительно героически терпел. Ну, когда он увидел гостей, он аж засветился изнутри — понял, что эксклюзив роскошный. Одна миссис Ян могла украсить любой светский репортаж, тем более что она редко посещает развлекательные мероприятия, — но были ведь и Юлиан с Карин, и адмирал Кассельн с супругой, и преемник мой Соул. Кстати, Поплан явился — с кем бы вы думали? — с Каролин Вонг. Мэй так обрадовалась, что забыла даже, насколько ее угнетает всеобщее внимание. Мне пришлось даже напоминать ей, зачем мы вообще тут собрались.