Ольга Громыко - Кому в Навьем царстве жить хорошо

Нам же в один вечер управиться надобно, тут мышами не обойдешься. Соловей мыслишку подкидывает:

— Вахрамеихи на них нет, небось сами сбежали бы без оглядки!

Алена и впрямь с утра на глаза не кажется — то ли от гнева царского хоронится, то ли еще чего нам во вред замышляет. Сговорились мы с побратимами, как дело вести, пошли в трапезную.

А там пир идет горой, челядь как раз блюда переменила. Присмотрелись мы к гостям — мороз по коже продрал! Платье на них дорогое, царское, золотом расшитое, а рыла как есть свинячьи, из-под куньих шапок рога козьи выглядывают, заместо подковок сапожных копыта мохнатые по полу стучат. Вот так сосед у Вахрамея, немудрено его убояться! Ну да нам при чертях мерзнуть негоже, да и пить с ними не впервой — опосля десятой чарки так по стенам и скачут.

Присели напротив:

— Гой еси, гости дорогие, мы три Семена, шурины вахрамеевские, будем вас сегодня потчевать!

Обрадовались черти:

— Вот хорошо, а то нам уж прискучило втроем пировать… и имена у вас для застолья самые что ни есть удобные, даже во хмелю не спутаешь. Ну-кось, Сема, разливай!

И пошло у нас веселье, просидели за столом до глубокой ночи, за всех подряд выпили, даже Вахрамея помянули — правда, «навьем-собакой», песенок жалостных сколько-то спели, поплакались друг другу на горькую судьбинушку и всеобщее неуважение, а под конец затеял я свару с побратимами:

— Ты, Соловей, роду низкого, негоже мне с тобой с одного блюда есть!

— Низок, да славен, а ты из грязи да в князи!

Муромец вином из чарки в нас плеснул:

— Оба вы хороши, крику на рупь, толку на грош!

Слово за слово, переругались вусмерть.

— Не желаем за одним столом сидеть, поделить его надобно, пущай каждый в своем углу пирует!

Обмакнул Муромец свиную кость в сметану, размалевал скатерку. Поделили стол, давай яства делить. Из рук блюда рвем, кушанья на гостей летят, с ног до головы черти перемазались. Трусоваты на поверку оказались, драки не унимают, под столы от греха попрятались.

— Давайте уж заодно, — говорю, — и сотрапезников наших, гостей дорогих, разделим!

Согласились Семены и на такой дележ, выбрали себе по царевичу, давай каждый своего потчевать. А на столе не так уж много осталось — что пораскидали, что поделили. Самым запасливым Муромец оказался — и осетр у него аршинный, и поросенок печеный. Я же маху дал — хлеб да капуста квашеная, перед Кузьмой неудобно.

— Рад бы я, гостюшка, тебя попотчевать, да нечем — все братец загребущий к рукам прибрал. Возьми у него ломоть осетрины, небось не обеднеет.

Потянулся жадный черт за даровым угощением, а Муромец тресь его ложкой по лбу:

— Не трожь чужого!

Осерчал я не на шутку, подорвался с места:

— Ты для моего гостя рыбки пожалел, пущай же твой ею подавится!

Схватил осетра за хвост, да тем осетром Муромцева гостя по голове. Рыло осетровое от удара вбок отлетело, Ереме в глаз угодило. Разобиделся Соловей, зачерпнул икры полной жменей, да Кузьме в рыло:

— Сема моего дружка закадычного осетром пожаловал, накось его прихлебателю икорки на закусь!

— Моего гостя бить?! — ревет Муромец, булаву выхватывая. — Всех порешу, нам с Фомой больше достанется!

Я за кладенец, Соловей за ножи:

— Не печальтесь, Кузьма да Ерема, мы за вас живо отомстим, остыть не успеете!

Перепугались черти, из-за стола повыскакивали:

— Вы уж тут без нас разбирайтесь, мы и без того загостились, дома, поди, жены с детками малыми ждут не дождутся!

— Куда ж вы, гостюшки?! А как же почет, святой долг хозяйский, чтобы вы обиды на нас не держали?!

И давай чертей за хвосты ловить, за стол насильно сажать. Своего под руки, чужого кулаком по темечку, Муромец Кузьме моему ухитрился черствый бублик на рыло поверх икры закрутить.

Визжат черти, упираются:

— Хватит с нас почета, ввек вашу доброту не забудем, только отпустите восвояси!

Переглянулись мы, отвесили чертям по затрещине на посошок:

— Не забывайте нас, захаживайте!

— Уж лучше вы к нам!

С тем и сгинули.

Мы тоже засиживаться не стали, едва до покоев добрели — сон сморил. По пути еще песенку развеселую спеть умудрились, весь терем перебудили, даже коты под окнами на радостях заорали — думали, невеста у них в тереме завелась.

Утром просыпаюсь — голова с похмелья трещит, друзья над кадкой с водой студеной плещутся, отфыркиваются:

— Давай-кось Кощеича прямо в постели окатим, одним махом протрезвим, еще спасибо нам скажет!

— Да уж скажу — мало не покажется!