Ника Ракитина - Ясень

— Поздно ты спохватилась, — говорит он. — Какое мне до этого дело? Я ведь обязан мешать всем попыткам повредить моему хозяину.

— Ты служишь Горту?

— Догадливая… Что же, сразу расскажешь, зачем ты здесь, или хозяину придется отложить охоту?

Ох! Мое сердце ныряет куда-то вниз. Раннор смотрит на меня с беспощадным прищуром.

— Нашел чем пугать, — слова даются с трудом. — Лучше бы крысу поймал.

— Боишься крыс?

— Боюсь.

— А Горта?

Случайно или намеренно он назвал хозяина так запросто. Без титула?

— Тоже боюсь. Только меньше.

— Забавно, — усмехается Раннор. — Что же, затушить плошку и оставить тебя здесь с крысами? Такой пытки в этом замке еще не пробовали.

— Так попробуй, — советую я. — Может быть, вознаграждение получишь.

— Вознаграждение, — задумчиво повторяет он. — "И каждого вознаградят по заслугам его…" Ладно, уходи.

— Куда?

— Куда хочешь, — великодушно разрешает он. — Горт на охоте, порядки нестрогие. Только Фирцу на глаза не попадись: у него собачий нюх.

Он отступил, освобождая мне дорогу. Но я не спешила. Я так и сказала ему. Его брови изумленно взлетели:

— Не спешишь? Может быть, еще скажешь, что тебе здесь понравилось?

— Нисколько, — честно отвечаю я. — Но мне надо узнать, что замышляет Горт. Иначе я уйти не могу.

— Может быть, тебе нужен еще меч Вотана? Или драконья печень?

Я заверила Раннора, что этого добра у меня в достатке, могу поделиться. Он слушал молча, потом, вдруг прервав меня на полуслове, начал хохотать. Мне стало жутко от этого хохота. Что это с ним? Стоит передо мной, привалившись к бочке, и хохочет так, что плошка в его руке качается с жалобным хлюпаньем.

— На-и-ри, — говорит он сквозь смех, — разве можно соглядатаю быть таким вымогателем?

— Да я наоборот, — обижаюсь я на всякий случай. Раннор машет рукой:

— Да я не о том. Требуешь от меня сведений, будто я у тебя на жаловании. Ладно, я не обиделся. Уходи-ка отсюда, пока никто на шум не пришел.

— Не пойду, — говорю я сквозь зубы.

Раннор хмурится:

— Послушай-ка, это уже не шутка. Говорю тебе, здесь опаснее, чем ты думаешь. Чем скорее ты уйдешь из замка, тем мне будет спокойнее.

— За себя?

— За тебя, дерзкая ты девчонка!

Он с силой схватил меня за руку и потащил к выходу. Я сопротивлялась, но не очень сильно, потому что не знала, что у него на уме. На дворе было пусто, только какая-то служанка с ведрами уставилась на нас, открыв рот. Раннор перехватил меня за шиворот и торжественно повлек к воротам.

— Где тебя искать? — шепнул он на ходу.

— Что?

— Где остановилась?

— А-а… в лесу землянка, — я указала несколько примет. Похоже, это место было Раннору знакомо.

— Вон!

Церемония изгнания завершилась ощутимым толчком в спину. Я вылетела в ворота, споткнулась, вскочила и под дружный гогот стражей бросилась прочь.

Раннор пришел поздно вечером, когда я уже перестала надеяться. В землянке стало почти темно, только слабо светился зелено-серый мох, облепивший изнутри стены, отчего куча сухих листьев в углу казалась притаившимся зверем…

Громко посапывал Белогривый…

Я устала от ожидания. Еще днем я смыла грязь, переоделась и спрятала в тюк лохмотья. Если что, то пусть уж в этой хижине убьют не безвестного лазутчика, а меня, Наири, спутницу Золотоглазой.

Зачем я шла в Форкан? Что мне понадобилось? Хорошо, что Керин не спросила этого, а то бы я не смогла ответить… Нет, не только ради нашего блага пустилась я в путь, ради себя тоже. Хотела увидеть прежнего Раннора… как будто это возможно: обмануть разделившие нас судьбу и время.

Так, углубясь в тяжелые мысли, почти не замечая наплывающей темноты, я и сидела, и не услышала бы легких шагов, если б не Белогривый. Он всхрапнул на дверной проем, и я поняла, что Раннор стоит там и перебирает колечки пояса: детская, забытая и вдруг всплывшая в памяти привычка. Похоже, он не показался коню угрожающим, Белогривый снова взялся за свою траву.

— Ты меня ждала или кого другого?

Он в упор смотрел на меня: даже в темноте ощущала я этот взгляд, и очень трудно было не отвести глаза. Раннор усмехнулся:

— Так что же хочет знать Золотоглазая?

— Не она. Я, — облизнула внезапно пересохшие губы.

— Она тебя послала.

— Говорю еще раз: никто… никуда… меня… не посылал. Я сама…

— Боги, какая самоотверженность, — он рассмеялся… страшно.

— Не пробуй меня разозлить.

Раннор шагнул ко мне:

— И не думаю… Ну, да… Конечно же, это твое дело: беречь и охранять.