Ника Ракитина - Арбалетчики госпожи Иветты

— Госпожа просила передать, что готова к отъезду.

Карстен потер лоб:

— Где я?

Девица показала великолепные зубы:

— Что вы, мессир! Это Трактир на Перекрестке!

— Я сильно выпил вчера?

— Не без этого. Поторопитесь, госпоже нельзя ждать.

Она удалилась, покачивая забранными в узкое платье бедрами. Карстен застонал и стал одеваться.

С верхней площадки лестницы Карстен увидел, как какая-то дама в бархатном платье цвета еловой хвои, нависнув над Катриной Аделаидой, кричит ей в лицо:

— Имя Звезды и Меч Желаний — еще не все, чтобы сметь третий раз становиться на моей дороге! Четвертого раза ты не переживешь!

Карстен рывком развернул даму, увидал ее яростные белесые глаза, и даже ему сделалось не по себе. И все же он ухмыльнулся:

— Где-то я уже видел тебя, курносая…

— И еще увидишь! — она тряхнула головой, выдираясь, каштановая корона рассыпалась и упала четырьмя косами за плечи и на грудь. Что была за грудь! Карстен подумал, что столько красавиц для него на сегодня многовато. Румянец ярости просветил сквозь ее кожу. — Не раз увидишь и очень пожалеешь об этом, арбалетчик!

Он оттолкнул ее и прыгнул к Катрине Аделаиде, которая, все еще с мечом в руках, заваливалась навзничь. Карстена опередили. Одетый неброско и просто молодой человек успел поймать ее, они столкнулись с Карстеном нос к носу, и тот уронил с соседнего стола все, что там еще оставалось.

— Вы?! — произнесли они хором.

Закат полыхал на половину неба, огромное, оранжевое, сверкающее, как вода, солнце. Оно сияло в облачных громадах, в розовом дыму, в полосах лучей, подсвечивающих царственные небесные острова. Все бледнело перед этим небом, делалось суетным и ненужным, а нужно было только смотреть и впитывать в себя красоту. И Карстен смотрел поверх приземистой двухэтажной хоромины трактира, темной на полыхающем небе, смотрел почти не дыша.

— Едем!

Взгляд сорвался на густые шпалеры роз, до половины заслоняющие окна нижнего этажа. И замер. Карстен пробовал понять, что же зацепило его в этих розах, но полыхающее сияние солнца мешало, нельзя было помнить о чем-либо, кроме него.

— Они синие, — сказал доктор. — Меня зовут Александр, и я действительно умер.

И Карстен брякнул совершено искренне, от всего сердца:

— Бедный. Как ты жить-то будешь теперь?

Трактир скрылся за поворотом дороги, и когда запахло смолой и хвоей от надвинувшегося бора и над чубками сосен загорелась первая водянистая, зеленоватая, как меч, звезда, Катрина единым взмахом рассекла натянувшийся воздух. Он разошелся с треском вспоротой ткани, и края разреза окрасились в зеленое, и проваливаясь в щель, Карстен основательно впечатался коленями в каменный пол передней. Кто-то ахнул, загремели осколки, и брызги горячего кофе больно обожгли Карстену ухо. В свете падающего из кухни утреннего луча он разглядывал останки почившего завтрака: любимые рогалики госпожи Герд, масло и сыр, сдобренные кусочками сервиза и обильно политые кофе, а над ними рыдающую хорошенькую незнакомку!(с пятнами кофе на переднике). Это было чересчур. Карстен поднялся с колен. Даже в полумраке передней и в полубедственном положении глаза и волосы ее сверкали, а простенькое сатиновое платье сидело изумительно. Невозможно было не разделить ее горе и не утешить. Руки Карстена помимо воли скользнули к ее плечами, ее бархатистые ладони легли к нему на грудь, а через секунду туда же улеглась пушистая встрепанная головка…

— Кто… ты? — вопросил Карстен в перерывах между поцелуями.

— Три-са. Беатриса Вальдес.

— А что ты тут делаешь?

Более идиотский вопрос придумать было трудно. Он сам прекрасно знал, что они тут делают, и тут же поклялся себе спасти Трису от гнева госпожи Герд. Тем более что сам был во всем виноват.

— Работаю, — просто ответила Триса и метнула на него затравленный взгляд. — Пат… задавило каретой.

— Замечательно!

Карстен понял, что на глазах глупеет. — То есть не то, что задавило, а то, что ты сюда приехала.

— Да, госпожа советница Герд была настолько добра… чтобы привезти меня из Гиссара, — голос девушки как-то сломался к концу и перешел в едва слышные всхлипы.

Карстен легонько подтолкнул ее в округлые ягодицы:

— Иди, приготовь еще. Я сам поговорю с госпожой.

И получил в ответ такой сияющий взгляд, что будущий гнев госпожи Иветты казался уже чем-то несущественным.

Вдова Герд отыскалась в комнате Катрины Аделаиды, и была чем-то весьма довольная, настолько довольная, что глаза ее сверкали, как две свечки. Катрина сидела напротив тети на своей узкой с витыми чугунными спинками кровати, пряча под себя правую руку. Карстену не удалось разглядеть девочку: хозяйка быстро выпихнула его в коридор и там почти защебетала: