Ника Ракитина - Крипт

— Я болен! Я не принимаю! — продолжал голосить Болард. — Подите все к дьяволу!

Обвисшие щеки камердинера подпрыгнули на плечах.

— В-ваша светлость… Крыжаки!

Болард сорвал с головы полотенце и шмякнул об пол. Взлетела туча брызг. Камердинер уронил предпоследнюю свечу.

— Приведи себя в порядок и передай господам легионерам, что я сейчас спущусь. Да вина поставь, негодяй! Не мне!!

Он убедился, что камердинер ушел, и только тогда вернулся в кабинет. Тут же шепотом заорал:

— Майка, быстро!

Рыжая еще не понимала, чего от нее хотят, а Болард волок ее в умывальню, заставлял облачиться в свою ночную рубашку с кружевами, совал в руки пудру и румяна.

— Волосы взлохмать! Я отвернусь, не бойся…

— Спятили вы, что ли? — подал голос из кабинета лекарь.

— Крыжаки внизу, — сообщил Болард. — Гийом их пока москыйским поит, а я сейчас с любовницей спущусь.

— Что-о?!

Болард, точно и не услышав этого вопля, подтащил девчонку к себе, зачерпнул горстью румяна и двумя движениями размазал их по Майкиным щекам:

— Са-авсем ты краситься не умеешь!

Сунул ее в халат и поволок, как куклу, не глядя на сопротивление. Кивнул лекарю:

— Запрись и молчи.

Рыжая дергалась, и волочь ее одной рукой было трудно. У Майки был совсем несчастный вид, и Болард, шепнув девчонке на ухо совершенно зверским голосом:

— Улыбайся, — нагло пощекотал ее за талию.

Крыжаки ждали в нижней зале, развалясь на скамьях и в креслах. На сапогах, задранных на столы и подлокотники, блестели золотые шпоры, отчего приемная походила скорей на кордегардию. Гвардейцы пили, кропя вином серые сагумы со знаком «т», а камердинер гордо привалился к камину с видом возмущения и исполненного долга.

Офицер поднял навстречу Боларду с Майкой окованную бронзой кружку:

— Долго вы нас ждать заставляете, бла-ародный дон!

Болард, косясь на рыжую, развел руками.

— Да вот… Отпускать не хотела.

Крыжаки радостно заржали. Губы Майки обиженно дрогнули. Кто-то пьяно заорал:

— Здоровье бабы бла-ародного дона!

Болард сжал кулаки, отыскивая глазами обидчика. Офицер встал, звякнув шпорами:

— Харлот, три дня ареста!

Тот поднялся, слегка шатаясь, и сунул офицеру свой тесак.

— Надеюсь, — осклабился офицер, — дон Смарда не в обиде?

Барон обнял Майку за плечи:

— Ты не в обиде, ягодка?

Рыжая с отвращением ударила его по руке. Болард шатнулся назад и втянул воздух. Майку насмерть перепугали его трясущиеся губы и блуждающий взгляд. Силясь улыбнуться, Болард выдавил, оборотившись к офицеру:

— Вот как… меня любят…

— Да-а… — протянул тот. — Мне сообщили, дон Смарда болен, я пришел выразить сочувствие… — он пристально взглянул Боларду в лицо.

Чтоб тебе в Настасье утопиться с твоим сочувствием, подумал Болард, протягивая перевязанную руку, и стал вежливо объяснять, что он глубоко благодарен центуриону за заботу. И ему действительно крайне жаль, что пришлось пренебречь обязанностями службы у его светлейшества принципала, но такая досада! он обжег руку каминными щипцами, а добрая дона его любезно перевязывала, и он как раз собирался послать кого-нибудь во дворец, а тут любезный дон…

Болард так запутался в придворной тягомотине, что почти перестал соображать, что несет. А Майка уже давно ничегошеньки не понимала и смотрела на всех круглыми глазами. Боларду страшно хотелось подбодрить ее, успокоить, а приходилось общаться с этими ублюдками и изображать из себя пьяного идиота. А наверху лекарь, видно, сходит с ума от ожидания, и князь…

Офицер согласно кивал, а сам глядел на Майку и думал, что не иначе как она дону щипцами приложила. Такая маленькая, а гляди ты… И вряд ли дон Смарда замешан в сегодняшней тревоге. Не до того ему.

— А кстати, — сказал центурион. — Дон Кястутис исчез.

— Какой ужас! — изумился Болард, сжимая Майкин локоть, чтобы не дергалась.

— Ма-ма… — выдавила рыжая жалобно: не оттого, что испугалась сбежавшего покойника, а от того, что Болард переусердствовал.

— Благородной доне незачем бояться, — поклонился офицер. — Мы не покинем ее в трудную минуту.

Барон внятно скрипнул зубами. Офицер дал знак собираться и, уже натягивая на лицо капюшон, предупредил:

— Дону Боларду лучше поберечься. Дон Ингевор не хочет терять такого славного рельмина. Передайте мой поклон доне Гретхен.

Дверь захлопнулась, и с лица Борьки сползла маска радушного гостеприимства. Он позеленел и залпом осушил недопитый центурионом кубок. Сощурился, прикидывая, что сделает с распутной сестрой. Девчонка глядела на барона с ужасом.