Тиа Атрейдес - Дети Грозы

— Светлая, сохрани!

Осенив лоб святым окружьем, всадник скинул плащ. По плечам рассыпались светлые волосы, а горб за спиной превратился в мягкую корзину, из которой высовывалась голова ребенка. Совсем маленького, немногим больше года, светловолосого мальчика.

Не теряя времени зря, человек спешился и снял со спины корзину. Вынул малыша, закутал в шерстяную шаль и направился к дверям ближайшего храма — слева. Опустившись на колени, осторожно уложил спящего ребенка на крыльцо и провел над ним руками, роняя золотые искры. Малыш завозился во сне, улыбнулся… но не проснулся. И исчез, словно и не было.

Стук копыт становился громче. Всадников ещё не было видно, но они приближались верно и неумолимо. Мерная поступь коней звучала в пустоте улиц странно и мертвенно.

Светловолосый человек вскочил на ноги и закинул корзину за спину, прикрыв сверху плащом. Взлетел на лошадь, тронул её бока каблуками и поскакал прочь. Ни единого взгляда назад, на ступени храма, где остался малыш. Только две горячие соленые капли на щеках, тут же высушенные встречным ветром.

Едва горбатая фигура скрылась за поворотом, на площадь выехала пятерка всадников. Все они, с головы до копыт коней, были закутаны в плотные одеяния, скрывающие и лица, и фигуры. Словно струи темноты стекали с них плащи, ровно, как механические игрушки, шагали кони. Первый всадник молча поднял руку, призывая всех остановиться. Так же молча спрыгнул с коня и направился к дверям храма. Того, что справа. Поднялся по ступеням и постучал. Раз, другой, третий… ровно и размеренно, как часовой механизм, он стучал до тех пор, пока дверь не отворилась.

— Благословенны будьте, путники. Что привело вас в обитель Светлой Райны? — приветливо улыбнулся заспанный седобородый си-алью. — Проходите, помолимся вместе. Рассвет совсем скоро.

— Где ребенок? — раздался мужской голос из-под капюшона.

— О чем вы, милостивый государь?

— Вам только что оставили ребенка. Где он?

— Простите, но никакого ребенка нам не оставляли. Приют не здесь.

— Отдайте. Это сын нашего господина. Его похитили. Отдайте.

— Сочувствую вашему господину, но ребенка здесь нет. Прошу, зайдите в храм, посмотрите сами.

Си-алью распахнул уже обе высокие створки, выпуская в уходящую ночь янтарный свет множества Светлых Слез и тонкий аромат шафрана.

Отпихнув си-алью, мужчина встал на пороге и пристально осмотрел просторные внутренности храма — белые каменные стены, украшенные резьбой и мозаиками, круглый камень посередине пустого помещения, висящие над алтарем прямо в воздухе светильники. И больше ничего и никого.

Не говоря ни слова, он развернулся и быстрым шагом направился к четырем неподвижным фигурам. Вспрыгнул на смирно стоящую лошадь, махнул рукой — и кавалькада, с места в карьер, покинула площадь Близнецов.

Затушив светильники, си-алью Крилах устало потянулся и раскрыл двери храма. Предрассветное бдение завершилось, с улицы доносились первые звуки просыпающегося города. Гвалт базара за углом, топот коней, скрип телег — время Темного закончилось. Пустая площадь блестела мокрым после ночного дождя булыжником, олеандры и розы вокруг храмов расцвечивали её кармином и золотом, радуя взор старика.

Шагнув с порога на широкие вытертые ступени серого камня, Крилах запнулся и чуть не упал. Выругавшись, остановился и посмотрел под ноги. На верхней ступени обнаружился не то сверток, не то узел. Под взглядом настоятеля узорная шерстяная шаль зашевелилась, засопела, и из вороха ткани показалась любопытная синеглазая рожица.

— Вот так подарочек… и откуда ты взялся? — Настоятель присел на корточки, высвобождая из свертка заспанного малыша. — Задери меня вурдалак, если не тебя искали эти… тьфу.

Крилах скривился, вспомнив ночной разговор брата с темными всадниками.

— А ведь не увидели… интересный ты человечек… и я об тебя споткнулся. Кто таков будешь?

Человечек в ответ только улыбался и лепетал невнятно на своем детском языке. Короткие почти белые волосики и светлая кожа недвусмысленно указывали на не местные корни подкидыша. Но больше ничего — ни записки, ни монограммы на одежде — указывающего на происхождение ребенка, настоятель не обнаружил. Разве что серебряный амулет со знаком Райны, простой, но исполненный в чуждом для Валанты стиле, и коричневая шерстяная шаль были слишком хороши, не по карману тем бездомным, что время от времени подкидывали младенцев к порогу соседнего храма. Почему малыш оказался у его дверей, старик тоже не понимал.