Со времени смерти отца она ещё ни разу не покупала новую игрушку, не было необходимости. Но за три года, что с помощью праны жертв поддерживала жизнь отца, она привыкла и к этой игре, и к регулярным порциям свежей силы.
С тех самых пор, как Шу в Уджирском ущелье попробовала на вкус ужас и боль умирающих орков, эмоциональная энергия стала для неё наркотиком. Шу не считала, что поступает особенно плохо, убивая преступников. Она специально выбирала самых отъявленных негодяев из всех осужденных каторжников. Два раза принцесса поддавалась на уговоры Биуна и брала привозных рабов, красивых мужчин, пытаясь сделать из них прислужников. Но ничего хорошего из этого не получилось. Оба оказались трусливыми и изнеженными существами, годными разве что для украшения интерьера. И оба боялись до колик.
Вот и сегодня Шу очень надеялась, что Биун приведет не гаремного томного юношу, а нормального, жестокого и грубого грабителя или разбойника, которому море по колено. Такие долго не ломались, и их можно было держать в магическом круге по нескольку дней, иногда даже пару недель. Работорговец, как обычно, кивал и обещал через час доставить именно то, что требуется.
В ожидании обещанного развлечения Шу устроилась в кабинете с трактатом по любимым защитным рунам, памятуя, что нет предела совершенству. В рунной магии, в отличие от стихийной, требовались не столько мощь и вдохновение, сколько точность и выверенность. Конечно, Эри последними словами ругал её за опасные эксперименты по сочетанию несовместимых знаков в одной сложной руне. Чего стоит только руна в магическом круге! И если бы Эри увидел, как Шу утром рисовала вишневым соком, он бы в обморок хлопнулся, не иначе. Намешать в одну кучу знаки «от злых намерений», «от опьянения», и «сигнальный поводок», да ещё «от дурных болезней» туда же, и рисовать не специальной кистью, а надкушенной ягодой! Мало того, влить ещё и изрядную порцию магии Разума, для пущей надежности… да ни один гном, да никогда! Обычно в таких случаях Шу ухмылялась и заявляла, что да, будь она гномом, то тогда… а раз уж не повезло родиться среди столь славного народа, то она всё равно будет делать по-своему.
Увлекшись разбором и сравнением пары рун, принцесса не заметила, как пролетело время, и чуть не подскочила от неожиданности, когда Балуста осторожно потащила талмуд у неё из рук.
— Эй, ты чего это…
— Проснись, Шу! Совсем меня не слышишь?
— Что такое, Баль?
— К тебе пришли. Этот, бабуин, или как там его…
— Какой ещё бабуин?
— Ну, работорговец.
— А, Биун… Баль, заплати там ему. Возьми одного, а торговца пошли подальше. Я занята.
— Нет уж. Тебе надо, ты и бери. Ещё чего придумала, чтоб я рабов покупала!
— Ой, прости, Баль. Совсем уже… — Шу смутилась. После того, как она собственноручно выкупила Балусту у бродячего цирка и сломала её ошейник, пообещав, что никто и никогда больше не посмеет нацепить на неё эту мерзость, предложить ей самой кого-то купить… Шу сама от себя не ожидала такой бестактности. — Пойду, разберусь по-быстрому.
Шу сунула в карман штанов кошель с десятком золотых и спустилась вниз. Бие Биун опять суетился и кланялся. Её Высочество состроила надменную физиономию, устремив на торговца нетерпеливый взгляд.
— Ну и где же?
— Ваше Высочество, не извольте беспокоиться… они здесь, за дверью. Угодно ли посмотреть?
— Мне нужен один. Сколько?
— Десять золотых, Ваше Высочество, — наглый торговец назвал сумму раз в пять-десять большую, чем стоили каторжники, и в три раза большую, чем обычно получал с принцессы.
— Мне нужен каторжник, а не фрейлина. Если у вас нет сегодня осужденных, приходите в другой раз.
— Ваше Высочество, посмотрите сами. Два экземпляра, вам непременно понравится!
— Сколько лишних слов, Биун. Я не собираюсь переплачивать.
— Конечно-конечно, Ваше Высочество, как вам будет угодно.
Работорговец попятился к дверям и распахнул их. Стражники втолкнули в комнату двоих, швырнув их на колени.
— Я же сказала… — принцесса уже махнула рукой, веля Биуну убираться, но застыла на месте.
Поначалу она заметила только, что оба очень молоды и довольно красивы, но в следующий момент замолкла на полуслове, пораженная увиденным чудом.
Торговец привел мага. Настоящего Светлого. Редчайшего, необыкновенного золотого цвета аура, оплетенная белыми и черными нитями. Искусство, жизнь и смерть. Шу не подозревала, что бывает такое сочетание. Маг явно необученный, похоже, даже и не знающий, что он маг. Будь у него возможность пользоваться силой, он бы не позволил надеть на себя рабский ошейник. Скорее всего, поэт или художник, а, может быть, музыкант.
Читать дальше