Дмитрий Денисов - Изначальное желание

— Туда, где собираются королевские войска? — настороженно спросил он.

— Чуть дальше, — уточнил я.

— Ты хочешь посмотреть на битву? — любопытство так и распирало его. Или это сомнение? Не важно. Важно то, что в обоих случаях человек ждет правду.

— Откуда ты знаешь, что будет битва? — на сей раз, любопытство одолевало меня.

— Битва будет, — настойчиво повторил он. — Это очевидно. Или я ничего не смыслю в истории. Такие переломные моменты всегда ознаменованы войнами. Или напряженным противостоянием. Признаки переломного момента на лицо. Значит, битве быть. Хотя война может и не вспыхнуть. Но битва будет — это точно. Я чувствую ее, словно где-то рядом пылает огромный костер. Мне просто интересно твое отношение к происходящему?

— Ты узнаешь, — туманно пообещал я, сделав короткий поклон. — Ведь ваш Клан первым оказывается в курсе событий. Поэтому, ни слова больше. Зачем повторять будущее. Оно настанет само, нужно лишь подождать. Ладно, мне пора. Да и тебе тоже. Прощай, Ральтар. И не забудь про трактат.

— Прощай, Великий Дух, — улыбнулся он. От него пахло благодарностью и Свободой. — Я напишу не один трактат. Прощай.

Я кивнул, порывисто развернулся и зашагал в лес. Он провожал меня молчаливым взглядом, пока я не исчез. Кусты орешника раздались в стороны, свет костра в последний раз подчеркнул прорехи и дыры в моем плаще. И предрассветная мгла мягкой пеленой окутала меня, словно мать младенца. Завернула, подхватила и понесла в неведомую даль. Она баюкала, напевала тихие песни и с нежностью смотрела мне в глаза. А я силился увидеть свое отражение в ее бездонных черных глазах. Но они хранили лишь изначальный мрак, плотный и непроницаемый. В нем все терялось и гасло без остатка, ведь то была вечность. Вечность, которая вбирает и таит в себе все, что есть в мире. Та вечность, заглядывая в которую мы видим лишь то, что нам кажется. И наивно принимаем это за истину. Хотя и рождая тем самым истинную жизнь…

Да, как прекрасна жизнь. Как здорово, когда все вокруг прекрасно. Прекрасный летний день — яркий и солнечный. Разве можно думать о плохом? Конечно же — можно, но зачем? Зачем омрачать свое настроение? Особенно, если ты не привык видеть во мраке. Или решил на время уподобиться тому, кто не привык.

Я блаженно крутил головой, озираясь по сторонам. Надо мной величественно парили караваны облаков, напоминая крылатые возвышенные мысли. Они взывали с небес, словно приглашали в далекое странствие. Но я и так странствую. Правда, по земле. Я довольно щурился, когда теплый ветер благодатно дул в лицо, неся свежесть луговых трав и цветов. Ноздри широко раздувались, улавливая сложный букет запахов. Слух ласкало жужжание трудолюбивых пчел и сухой треск стрекоз. Из-под стоптанных сапог выскакивали прыткие кузнечики, встревоженные и недовольные. Я лениво шагал, всматриваясь в холмистую голубеющую даль.

Но вдруг замер… Присмотрелся внимательнее. Даль тревожно дрожала, словно хороня что-то бесценное. Словно укрывала это от любопытных глаз.

Я подобрался, словно ищейка, и пригляделся еще внимательнее. Да, там что-то шевелится. Какой-то древний исполинский ящер, блещущий под солнцем стальной чешуей и когтями. Он медленно полз по зеленой равнине со стороны мглистых гор, громыхая и скрипя, источая волны решимости, ярости и злости. Над ним вились странные синие сполохи. Тысячами голодных глаз он возбужденно шарил окрест, выискивая жертву. Тысячами жал щетинилась его непробиваемая шкура. Тысячами глоток он изрыгал проклятья и ругань. Тысячами пор он источал чудовищный жар и запах крепкого пота. Страшный неведомый зверь выбрался на охоту, и настороженно принюхивался, в надежде сомкнуть безжалостные челюсти и вкусить кровавой плоти.

Я не стал его разочаровывать и поспешил к нему.

Взобравшись на вершину очередного холма, я остановился возле одинокого кряжистого дуба и посмотрел вниз. Передо мной раскинулось огромное войско, напоминающее длинную исполинскую рептилию. Она ползла, скрипела, громыхала, сверкала гладкими боками. И вдруг настороженно остановилась, заметив меня. Я даже помахал рукой, чтоб не подумали — мол, я тут случайно.

Быстро окинув взором войско, я оценил обстановку. Пять тысяч конницы на флангах, двадцать тысяч тяжелой пехоты и тысяч десять стрелков. Десятка два требюшетов, столько же катапульт и сотня баллист. Разумеется, не считая всевозможных подвод, обозов, походных кузниц, кашеварных телег и прочего. Маловато. Ну да ничего. Пред величием вечности меркнет любая величина.