Денисов Дмитрий Владимирович
Изначальное желание
«Перо, иль меч — неважно.
Важен тот, кто легким росчерком его,
прольет кровь истины на свет…»
Хранитель желаний
Ночь… Как сладок твой запах. Как таинственны звуки. Как призрачны деревья, окутанные покрывалом тьмы. Ночь… Ты, словно глаза любимой — черна и бездонна.
Я шел по мрачному лесу, наслаждаясь живительной свежестью ночи. Я чувствовал ее потаенные желания. Она в блаженстве копилась среди высоких ветвей спящих буков и грабов. Вокруг стояла тишина. Липкие тени устилали мохнатые лапы елей и далекие кроны сосен. Они с ребяческим озорством прятались между раскидистых листьев папоротника и острых стеблей осоки. Тени таились в бугрящихся корнях столетних дубов, хоронились в опустелых дуплах, выглядывали оттуда, будто в ожидании чего-то. Они переполняли сырые овраги и ямы, утонувшие в таинственных удовольствиях ночи. В удовольствиях, неподвластных человеческому пониманию. Влажные руки теней нежно гладили обомшелые валуны и старые коряги. Все запахи, звуки и ощущения сливались в них воедино.
Ночной свежестью дышал лес и я. Дышал полной грудью, наслаждаясь тягучими живительными потоками свежести. Она напоминала счастье: поутру превратится в невесомый туман, похожий на воспоминания. Вздрогнет, и развеется, когда подует ветерок. Да, не станет ее. Придет день, развеет все ночные удовольствия, окрасит мир в разноцветные краски. Придут новые желания. Однако — ненадолго. С приходом следующей ночи, свежесть снова начнет сочиться отовсюду. Следует лишь подождать немного. О, блаженство, как она чарующе прекрасна…
Я шел неприметной тропой, пробираясь между цепких кустов и могучих старых деревьев. Меня не страшили ночные шорохи, осторожные шаги, что крались поодаль, шуршание над головой. И даже мелькавшие изредка глаза хищников не убавляли моего шага. Скорее, напротив — веселили и забавляли. Я люблю веселье. Для меня звери не представляли опасности. Я наперед знал все их повадки и легко мог предсказать поведение. Чуял их запахи, и по ним мог ощутить страх, интерес, голод или недовольство. Легко мог воздействовать на них силой мысли, и они чувствовали эту силу. В конце концов, легко мог справиться с любым из них. Лесные обитатели ощущали и это.
Высоко в ветвях зашуршала осторожная тень. В ноздри ударил запах рыси. Лесная кошка вышла на охоту. Но человеческая фигура все-таки была для нее крупна. Над моей головой вспыхнули зеленые глаза. В них я прочитал легкое разочарование. Мне стало неловко, так как ничем не мог помочь ноной хищнице. Но лес велик, здесь всем хватит еды. Да только кому-то придется самому ею стать.
Я пристально посмотрел на зверя. Пахло азартом и голодом, радостью охоты и желанием размять сильное тело. Но рысь осторожно попятилась. Тьма и густая листва надежно хранили ее, но я все же почувствовал ее нерешительность и даже страх. Шерсть на пятнистом загривке встала дыбом. Я уловил едва различимый звук поднимающейся шерсти. Следом раздалось приглушенное грозное шипение. Но вскоре все исчезло. Стремительная тень молча отступила под прикрытие леса. Я смотрел вверх. Там качались лишь ветки, да горстка звезд, дрожа в рваных прорывах густо сросшейся кроны. Улыбнувшись, я неспешно двинулся дальше.
Потому-то я иду, совершенно не думая об опасностях, которые для многих стали бы роковыми. Звери не люди, и не наделены мышлением. Я не боюсь их. Бояться надо людей — тех, кому дано мыслить. Именно мысль есть та сила, которая помогла человеку подчинить окружающий мир. Но не все люди применяют ее одинаково: одни используют лишь для созидания, другие для разрушения. Либо для похищения созданного другими. Что, по сути, и есть разрушение — разрушение чужой мечты, или порабощение чужих желаний. И хоть я не боюсь и людей, но могу почерпнуть многое, общаясь с ними. Потому-то и скитаюсь по миру, выискивая пытливые и многогранные умы, что поистине творили мысль. Но, признаюсь честно, таковых очень мало. В основной массе своей люди ничем не отличаются от лесных зверей. Далеко не все мыслят глубоко, а их действия сводятся лишь к таким простым как питание, размножение и выживание. Однако люди радуются такой жизни. Ведь для многих то — высшее счастье.
Я шел не один день, и не одну ночь. Я могу идти безостановочно дни, недели, месяцы… сколь угодно долго, так как время не над всем в этой жизни властно. Я могу не спать и не есть, хотя люблю и то, и другое.
Читать дальше