Дарья Зарубина: Ведьма

Проха знал, что стоит лишь шевельнуться кустам, стоит мелькнуть в сгущающейся ночной темноте белым искрам, как выхватит толстолицый свою книжку — побелеет темная кожа обложки, засияет. И уж тогда держись…

Старый хозяин тоже, бывало, рассеянно думая о чем-то нехорошем, все хватался за свой большой перстень с зеленым камнем. А раз, давненько, видел Проха, как князь с колечка белые искры сбрасывал, когда на охоте случилось несчастье — молодого хозяина лошадь понесла. У самого молодого хозяина тоже колечко есть — вроде отцовского — да смелости-дурости, знать, не в пример больше. Как припустил его Огнетко по всем ямам да по бурелому, так и про колечко забыл — вцепился в поводья, вопит дурным голосом…

Злой человек кольца не носил. Не видел при нем Проха никакой другой блестящей человечьей прихоти. И книги или палки ни разу не видал. На что надеялся странный гордец, Проходимка и придумать не мог. Уж не полагался же он впрямь на своего толстомясого, насмерть перепуганного книжника.

Тем временем Злой человек со слугой приблизились, спешились. Казимеж вышел им навстречу, сдержанно улыбаясь, но напряженные складки между бровей не разгладились, стали глубже. Проходимец бесшумно потрусил к хозяину, остановился в паре шагов, невидимый в тени. На всякий случай принюхался, вгляделся в сумрак.

Старый хозяин пах вином и дегтярным мылом. Пес недоуменно повел носом. Разве Злой человек — девка, чтоб для него мыло тратить. Но, видимо, старый князь считал иначе, потому как не только тщательно умылся, но и переменил исподнее — от его одежды пахло чистотой. Уж какая девка — как к смерти готовился.

Этого Проха не любил. Чистого человека сколько ни нюхай, ничего не узнаешь. А уж Безносая придет — она и через мыло разнюхает.

Помимо кожи и лошадиного пота, толстолицый пах чем-то копченым… Прошка сильнее втянул носом — точно, свининой. И отменной, признаться, свининой, потому как запах не ударял в нос, а ласково струился, поддразнивал, заставляя рот наполняться слюной. Проходимец, околдованный этим запахом, сделал шаг. И Злой человек тут же обернулся, пару секунд напряженно смотрел в темноту, скрывавшую Проху, а потом возобновил разговор.

— Там… — заговорил было старый князь, но Злой человек кивнул — и он замолчал. И лицом как будто посерел, состарился под взглядом своего страшного гостя. Тот махнул рукой, и толстолицый слуга отошел и отвернулся, всем своим видом изображая, что разговоры господ ему вовсе не интересны.

— Не бойся, старый друг, тестюшка, — с нехорошей усмешкой шепнул Злой человек, — тот, кто нас услышит, никому и ничего не расскажет…

Видно, в словах этих померещилось Казимежу что-то такое, отчего его лицо — чужое и совсем старое — вовсе утратило цвета и светилось теперь в темноте мертвой белизной выглоданной кости.

— Говорил ли ты с дочкой, милостивый государь мой, — по-прежнему улыбаясь, продолжал Злой человек, — согласна ли Эльжбета стать… — гость не сдержал странного, похожего на лошадиное фырканье, смешка, — стать Чернской княгиней?

Казимеж еще раз оглянулся вокруг, бросил быстрый недоверчивый взгляд на толстяка и зашептал так же торопливо, с мукой в голосе, как еще несколько минут назад шептал сплетник Юрек.

— Не куражься, князь, я хоть и не высший маг, но человек гордый. Сам знаешь. Властелином родился, властелином жил и тебя не побоюсь — за дерзость…

— Не кипятись, тестюшка, не щи. — Оборвав пламенную речь хозяина, гость похлопал его по руке, отчего старый князь сморщился, как от боли. — Оскорблять я тебя и в мыслях не имел. Мы ведь с тобой, Казик, старинные друзья-приятели. Говорю правду, как есть: выйдет твоя дочь за Черного князя, не только блага и почести получит… Тут от моря до моря всякий ворон моей крови мечтает напиться…

Злой человек замолчал, и только его глаза, живые, продолжали что-то говорить примолкшему мрачному собеседнику.

— Ведь ты ж, тестюшка, не желаешь родной дочке зла? — вновь улыбнувшись, проговорил гость. — Так и не искушай Землицу редким дождичком. Объясни своей девчонке, что к чему. С какой стороны масло, а с какой — ржаной сухарь. Не мне тебе рассказывать, как оно бывает, когда у молодой жены сердце к мужу не лежит. Знаю я, что обо мне говорят. И не все лгут. Если не знает о том твоя дочка, растолкуй по-отечески. И тогда, если согласна она, — накрывай свадебные столы. Не согласна — мало ль княжонок с колечками да лоскутом земли, а не найдется согласной, так и книжница подойдет. У князя Милоша девок полный дом — не знает, солить, сушить или так раздать… Все равно сыну моя магия достанется — не пропадет, милостью Землицы-матушки.