Елена Костромина: Трафарет вечности

— На самом деле, кроме него у меня никого нет…

Федор кивнул, соглашаясь.

Поиски заняли три дня и Федор, отыскав своего протеже, оказался в одном из самых отвратительных Питерских притонов. Разговор с хозяином этого места не затянулся, Федора там знали давно и очень боялись. Парня живо отыскали, и начали приводить в чувство. Федор, что бы этого не видеть, вышел из комнаты. В другой комнате он заметил Леонида. Тот пьянствовал в компании каких-то шлюх, но, увидев Федора, почти полностью протрезвел:

— А, и ты здесь? Так значит, ты все-таки не святой?!

— Я и не претендую, — холодно ответил Федор.

— Вот зачем ты сюда пришел? — не унимался художник.

— Это не твое дело, Леня. Не твое.

— А… Значит, твое?

— Мое.

— А, скажи, твое дело было зачем-то меня спасать? Твое?! Я просил тебя?!

— Ты не мог, ты был без сознания, — спокойно ответил Федор, уже хорошо представляя, в какое русло сейчас уйдет их разговор.

— Я бы и не стал! Ты бы лучше Маринку спас!

— Она умерла по дороге в больницу, — в сотый раз объяснил Федор.

— А Кузька добрей, чем ты, — вдруг совершенно неожиданно, заявил Леня, — Он нас тогда коридором вывел. Не пожалел для нас своей силы.

— Кузьма? Когда?

— А когда мы в Чечне в окружение попали. Он нас вывел… в начало… за два часа. А ты…

В этот момент Федору доставили то, за чем он собственно и пришел. Принесли и прислонили к стене, прервав разговор двух старых знакомых. Одушевленным этот предмет можно было назвать только с большой натяжкой.

Федор критически осмотрел парня. Тот слабо шевелился, пытаясь понять, что происходит и кто перед ним. Федор неодобрительно покачал головой, припоминая, что звали мальчишку, кажется Виталием.

— Виталик? Ты как? Ты можешь идти?

В ответ он услышал только жалобное мычание.

— И как я его потащу?

— Не имею представления, — ответил хозяин "заведения", цепенея от собственной наглости, — Вы сказали предоставить — мы… вот он. И денег не просим. Забирайте его, как сами знаете.

Федор, конечно, мог поднажать, но не захотел в этот раз.

— Леня. Ты мне нужен, — совершенно обыденно сказал Федор, перестав созерцать подростка и повернувшись к Лене.

— Допереть это чудо до тачки?

— Да. Именно.

Леонид без лишнего слова подошел к стоящему у стены подростку, перекинул его через плечо и пошел за Федором. В молчании они спустились по лестницам, вышли из дома, дошли до "Хаммера" Беляева. Федор открыл дверцу машины и посторонился, пропуская Леонида вперед. Леня нагнулся внутрь автомобиля, что бы положить на сиденье так и не приходящего в себя парня и, Федор, легким движением руки, отправил Леонида в забытье.

Запихав два бесчувственных тела в "Хаммер", Федор сел за руль и поехал в Петергоф. Приехав к Кузе и отдавая Виталия, как неодушевленный предмет, Кузьме, распорядился:

— Посади его пока… в оранжерею.

— Не напугается?

— А хоть бы и напугался. Надо же как-то… учить.

И, уже уходя, обернулся на пороге и сказал:

— Приеду, серьезно поговорю с тобой, ты понял меня?

— Что-то случилось? — удивился Кузьма.

— Случилось, — отстраненно согласился Федор и уехал, оставив Кузю в раздумьях.

Вернулся он только через три дня, поместив Леонида в надежную частную клинику под присмотр квалифицированных врачей. Леонид к тому времени уже более-менее пришел в себя и понял, что от Федора он не сбежит.

Кузя, на самом деле, не особенно обрадовался приезду Федора.

— Привет, — доброжелательно поздоровался Кузя, когда Беляев вошел на огромную веранду.

— Привет! — согласился Федор, — Где Наталья Евгеньевна?

— В кабинете, наверное… — ответил Кузя, недоумевая, зачем Федору нужна бабушка.

— Позови ее, я саженцы привез.

Пока Кузьма звал Наталью Евгеньевну, Федор выгрузил из автомобиля гору бумажных мешков с саженцами деревьев, пакеты с луковицами лилий, специальной землей, удобрениями и прочей дребеденью. Наталья Евгеньевна пришла, всплеснула руками и засуетилась по хозяйству.

За заботами об обустройстве сада приятно прошел весь день. Федор любил такие дни. В такое время он вспоминал, что у него когда-то тоже была семья, вспоминал, как был нужен и любим когда-то, давным-давно.

Наконец, все было посажено, удобрено, подрезано, привито и подвязано. Федор и Кузя вернулись в дом, где бабушка уже напекла ватрушек. Напившись чаю и объевшись ватрушками, приходя в себя после сытного угощения, дождавшись, когда Наталья Евгеньевна уйдет в недра дома, Федор, как бы невзначай, спросил у Кузьмы: