Елена Костромина: Трафарет вечности

В помещении огромного полуподвала, испокон веков принадлежавшего кафедре гистологии, было не повернуться от различного химического оборудования, огромного старого холодильника, коробок с медицинскими препаратами, плакатов самого устрашающего вида, муляжей различных травм и патологий, а также огромных прозрачных бутылей, на первый взгляд казавшихся пустыми. В центре комнаты стоял лабораторный стол-стойка с раковиной, многочисленными бунзеновскими горелками и микроскопами, заваленный разнообразным барахлом. У одного его края, очищенного от бумаг, микропрепаратов, скальпелей и прочих медицинских атрибутов, сидели четверо мужчин разного возраста.

Самый старший из них — красивый мужчина лет сорока, с пронзительным взглядом огромных серо-зеленых глаз, сидел чуть в стороне от стола — длинные ноги мешали ему придвинуться вплотную. Он, несколько насмешливо, наблюдал за тем, как трое его более юных коллег сосредоточенно ели пельмени по очереди из общей миски, и не менее сосредоточенно запивали эту, c позволения сказать, еду, прозрачной жидкостью из граненых стаканов.

— Федор Михайлович, Ваша очередь, — сказал самый молодой из врачей, парень лет двадцати.

Федор Михайлович кивнул и ловко ухватил из миски пельмень, а затем откинулся на своем стуле. Процесс питания восстановился. Так продолжалось несколько раз, пока Федор не махнул рукой — ешьте, молодежь разрешением воспользовалась и, наконец, в тарелке остался только один пельмень. Все вопросительно посмотрели на старшего, но он не успел подать никакого знака — раздался стук в окно. Федор изогнулся тем особенным способом, который знают все хорошие фехтовальщики, и заглянул в окошко, не отрываясь от стула.

— О! Кузя! Иди к нам! — он приглашающе махнул рукой.

Парень кивнул и исчез из оконного проема. На самом деле этот обмен любезностями через окно был простой формальностью — молодой человек был желанным гостем Федора, учеником и, практически, его родственником. Федор нашарил за спиной старый телефон, набрал короткий номер, кашлянул и заговорил извиняющимся тоном:

— Елена Владимировна! Доброй ночи! Вас Беляев беспокоит…

Из трубки донесся энергичный старушечий голос:

— Доброе утро, Феденька! Четвертый уж час! Кроме тебя с твоими нехристями в здании и нет никого! — Елена Владимировна была женщина строгая, дисциплину уважала и болтающихся без дела врачей не одобряла в принципе.

— Ах, вот как… Мне очень жаль беспокоить вас просьбами в такой час… — елейно начал Федор.

— Да идет Кузьма, идет. Уж пущу его, — к Кузьме Елена Владимировна питала настоящую слабость.

— Спасибо, спасибо, дражайшая Елена Владимировна! — обрадовался Федор.

— Спасибо на стол не поставишь! Причитается с тебя, Федя, — намекнула суровая вахтерша на единственную ценность, которой обладал Федор в своей лаборатории.

— Чуть что, так сразу! — радостно возвестил Федор, благо ректификата в лаборатории было навалом.

Через несколько мгновений в комнату вошел Кузя. В электрическом свете подвала стало видно, что этот смуглый русоволосый парень не так молод, как кажется. Нет, на самом деле на вид лет ему было не более тридцати, но в зелено-карих глазах было странное выражение, присущее долго жившим и много видевшим людям.

— Как вы не боитесь дракониху на входе?! — в бессчетный раз риторически вопросил в пространство Кузьма вместо приветствия.

Слабость, что питала к нему строгая Елена Владимировна, вызывала в нем чувство некоей неловкости. Под приветственные бормотания врачей, он пожал всем руки, хлопнув Федора, вместо рукопожатия, по запястью. Руки Федор берег, без надобности никому не протягивал.

— Боимся, как ее не бояться, — ответил здоровый широкоплечий парень, Михаил, в котором даже при хорошем воображении нельзя было заподозрить великолепного пластического хирурга, которым тот являлся.

— Пельмешку хочешь? — гостеприимно предложил Кузе молодой хирург-ортопед, Алексей, кому досталась очередь съесть последний пельмень. Злые языки говорили, что хирург он отвратительный, просто переломы от прикосновения его рук сами собой срастаются, а кривые кости — выпрямляются.

— Хочу!

Кузьма подошел к столу и молниеносным движением ударил тарелку по краю. Пельмень вылетел из тарелки как пуля, и Кузя ловко схватил его на лету зубами. Врачи понимающе переглянулись.

— Угощайтесь, — Кузя вытащил из сумки здоровенный сверток и положил на стол.