Елена Костромина: Трафарет вечности

— Слушаю…

— Вы не могли бы приехать? Столкновение на Московском шоссе…

— Я сейчас приеду, — ответил Федор, даже не дослушав собеседника, представив, что сейчас делается в травматологии.

Когда Федор приехал в ожоговую, там было столпотворение — рейсовый автобус, битком набитый пассажирами, потерял управление и на полном ходу врезался в автомобиль, идущий по встречной. От удара машина и автобус вспыхнули.

— Больше всего пострадали пассажиры автомобиля, — частил дежурный врач, обрадованный тем, что Федор откликнулся на его призыв, — Женщину даже не довезли до больницы, она умерла в скорой, мужчина тоже получил очень серьезные травмы и ожоги, — продолжал он рассказ, пока Федор переодевался и мылся.

— Сначала, значит, к нему?

— Да, да. Он уже на столе.

— Хорошо, — Федор досушил руки и вошел в операционную.

При виде Федора, два пожилых врача-хирурга, работавшие за соседними столами, со значением переглянулись.

Федор подошел к столу и узнал того, кого собирался оперировать:

— Леня? О, Господи! — он посмотрел на хирурга, что его привел, — Марина? Вы сказали…

— Ваши друзья?! Господи…

Федор приступил к операции. Все зажмурились от того, как он пластал Леонида, но каким-то странным образом повреждения стали уменьшаться, а многих попросту не стало. Через полчаса Федор отошел от стола и сказал:

— Зашивайте.

И перешел к другому столу. За ту ночь он прооперировал восемнадцать человек. Утром, когда Федор вышел из операционной, что бы проверить Леонида, один из старых врачей, что работал в этой больнице уже пятьдесят лет, сказал своему старому приятелю, такому же хирургу, как он сам:

— И он стареет… В сорок втором, он больше десяти минут на пациента не тратил.

— Ну, — ответил второй врач, — всем время отмерено. Даже им, бессмертным.

Леонид восстанавливался быстро, но ожоги были настолько серьезны, что полностью вылечить их не было возможности даже у Федора. Да Леня и не хотел выздоравливать.

Узнав о смерти жены, Леонид замкнулся в себе и ни с кем не хотел общаться. Федор ничего не сказал ему о том, что Марина ждала ребенка, что бы, не усугубить его горе. Выписавшись из больницы, Леня пропал. Кузя несколько раз спрашивал у Федора, не видел ли он Леонида, тот в ответ только плечами пожимал — он ничем не мог помочь тому, кто не хотел помощи.

Месяца чрез три как Леонид исчез из поля зрения Кузьмы, к Федору обратился весьма влиятельный столичный политик с просьбой принять его. Федор выслушал просьбу и вежливо отклонил предложение поехать на шашлыки в роскошную загородную резиденцию. Через три дня предложение повторилось. Федор отказался снова. Когда же предложение, в точно таких же, как и первый раз, просительных интонациях, повторилось в третий раз, Федор пожал плечами и покорился неизбежному, так как было ясно, что попыток встретиться с Федором столичная шишка не оставит.

Беляева встретили, как главу иностранной державы — от дверей автомобиля была постелена красная дорожка, по ее стонам стояли суровые охранники в элегантных костюмах, сам политик вышел из дома ему на встречу. Федор все это оценил по-своему — уж значит, он был очень нужен шишке, раз для него организовали такой прием.

Обед был великолепен, к удивлению врача, из птицы не было ни одного блюда и он, мысленно, поставил политику плюсик — приглашая Беляева себе в дом, тот потрудился узнать вкусы Федора.

После обеда наступил момент истины — политик, отведя Федора в роскошную библиотеку с дорогущими муляжами книг, начал излагать свое дело. Федор, стараясь не зевать от скуки, слушал.

История была банальна до неприличия — единственный сын политика, испробовав на себе все "прелести" элитной жизни, подсел на какой-то новый, доселе неизвестный, наркотик и пропал. Его удалось обнаружить в Петербурге только потому, что он снял деньги с кредитной карты. Отец примчался спасать ребенка, но ребенок спасаться не желал, из клиники пытался убежать, а когда отец, из соображений жалости, забрал дитятку из клиники домой, исчез уже окончательно.

Федор, не засыпая из последних сил, спросил у незадачливого отца:

— Что Вы хотите от меня?

В ответ он услышал то, чего от него всегда все ждали, но из разных соображений никогда не произносили вслух:

— Помогите мне…

Эта простая просьба почему-то тронула Федора. Он ожидал каких-то напыщенных слов, каких-то, плохо завуалированных под обещания награды, угроз. Он видел в этом человеке только картонную куклу, что показывают по телевизору, а перед ним был живой человек, к тому же, не смотря на успешную карьеру, не слишком удачливый в жизни и очень уставший.