Дэвид Геммел - Сипстрасси

— Но при чем тут Шэнноу?

— Терпение, Льюис. Арчер показал путь, расшифровывая атлантидские хроники. Сипстрасси были силой, чистой магией. Но мощь Камней скоро истощилась. Так каким же образом атланты воздвигали свои сказочные постройки? Не с помощью же камешков, осколков, обломочков? Нет, они владели исходным Камнем, Материнским Камнем. Двенадцать лет я искал в горах, вел раскопки в недрах глубоких пещер. И я нашел его, Льюис! Восемьдесят тонн чистейшего Сипстрасси в одной глыбе. Это была великая тайна атлантидских царей, и они окружили его под землей кольцом из вертикальных монолитов, а сам Камень служил им алтарем. Пендаррик, последний из их царей, отрубил от него кусок и с помощью этого обломка создал империю. Но мы пойдем дальше. Мы используем его целиком. А теперь ответ на твой вопрос. При чем тут Шэнноу? — Саренто встал, придавливая своим ростом сидящего Льюиса. — Он намерен, правда, сам того не зная, лишить Материнский Камень поступающей в него силы.

— И он способен осуществить это?

— Мы этого не узнаем. — Саренто пожал плечами. — Еще несколько часов, и он погибнет.

— Я уже спрашивал вас, откуда поступает эта сила? — повторил Льюис.

— О да! И, надеюсь, ты теперь подготовлен узнать ответ. Каждый воин исчадий Ада имеет при себе Кровь‑Камень, и всякий раз, когда он убивает — или даже оказывается убит сам, — он возвращает силу в Материнский Камень. Когда же исчадия приносят в жертву своих экстрасенсов, они пользуются ножами из Сипстрасси, и значительная часть силы возвращается нам.

— Так значит, Материнский Камень более не хранит чистоту?

— Чистоту? Льюис, не будь дураком! Он просто становится сильнее. Настолько, что уже не может сотворять пищу, а это минус. Зато теперь он может осуществить все наши мечты.

— Но использовать гнусности исчадий Ада? Это дурно!

— Льюис, Льюис! — укоризненно сказал Саренто, положив руку ему на плечо. — Исчадия Ада — это же мы! Мы сотворили их из бреда безумца Уэлби. Мы дали ему силу, дали примитивное огнестрельное оружие, и он наш, хотя не знает этого.

У Льюиса внезапно пересохло во рту.

— Но все эти смерти?

Саренто сел на край стола.

— Ты думаешь, меня это не удручает? Но наш долг перед будущим — вдохнуть жизнь в цивилизацию прошлого. Попробуй понять, Льюис! В нынешнем нашем вакууме нам удастся поддерживать наши мечты лишь очень недолго. Какая‑нибудь естественная катастрофа или эпидемия — и все пойдет насмарку. Здесь, в этом новом мире необходимо воскресить прошлое — города, законы, книги, больницы, театры. Культуру, Льюис… и технологию. И даже достичь звезд. Ибо то, что оказалось не подвластным науке, подчинится магии.

Льюис молчал. Мысли вихрем кружились у него в мозгу. Саренто хранил неподвижность статуи, устремив взгляд темных глаз на его лицо.

— Вот только одно, сэр, — наконец заговорил Льюис. — По мере того как мы строим и создаем, Камню будет требоваться восполнение мощи, так? И мы вечно будем питать его энергией убиваемых?

— Отлично замечено, Льюис, и доказывает, что я в тебе не ошибся. Ты умен. И ответ — да! Но это вовсе не делает нас демонами. Человек по своей природе охотящийся, убивающий зверь. Он не может прожить без войн. Вспомни историю — этот калейдоскоп жестокости и ужаса. Но с каждой войной человек продвигается вперед. Ибо война создает единение. Возьми Рим — они завоевали мир мечом и огнем, но лишь тогда смогла цивилизация пустить корни. После завоевания возникло единение. С единением приходил закон. С законом приходила культура. И так было не только с римлянами, Льюис. Македоняне, англичане, испанцы, французы, американцы. Всегда кто‑то будет желать войны. Мы же придадим атавистической потребности позитивную цель.

Льюис встал и отдал честь.

— Благодарю вас, сэр, что вы поделились со мной вашей мудростью. Это все?

— Нет. Доверился я тебе по деликатной причине. Ты слышал, что Шэнноу должен умереть. По всей вероятности зелоты справятся с ним. Однако Шэнноу ролинд и может спастись. Может вернуться. Я хочу, чтобы ты отыскал его и убил, если зелоты потерпят неудачу.

Сознавая, что Саренто вглядывается в него, Льюис просто кивнул без всякого выражения на лице.

— Ты сделаешь это?

— Я возьму одно из новых ружей, — ответил Льюис.

Пять дней черные всадники предпринимали пробные атаки, но теперь, на шестой день, их начальник словно помешался: исчадия повскакали на коней и в грохоте копыт ринулись в расселину под перекрестным огнем, который косил их, и дальше ко рву, где их ждал Гамбион с десятью своими бойцами.