Майте Карранса - Клан волчицы

Тогда мама занервничала, и у нее начал косить глаз. У нее всегда косит глаз, когда она сильно нервничает. Ей явно не хотелось, чтобы я догадалась, что ей нужно меня сплавить. Поэтому она притворилась, будто ничего особенного не произошло, и стала оправдываться. Мол, эта мысль пришла ей в голову случайно, когда Валерия позвонила и похвалила ее комиксы с Зарко. Что, мол, ей понравилась эта идея и она тут же купила билет, чтобы сделать мне сюрприз. Селена сказала, что если я не хочу ехать, она его сдаст. Но лучше мне как следует подумать, потому что дочь Валерии Клаудия очень хорошая девочка, у нее много друзей, а мне уже пора повидать мир и научиться общаться со сверстниками. А я сказала, что никуда не поеду, потому что не испытываю ни малейшего желания. И не потому, что мне неинтересна Сицилия. Совсем напротив. Я бы с огромным удовольствием посмотрела на греческий театр в Таормине, побывала в древних Сиракузах, [3] Сиракузы — одна из первых греческих колоний на восточном берегу о-ва Сицилии, основанная, по преданию, коринфянами около 735 до н. э.; впоследствии самый большой и богатый город острова. Руины античного города — памятник Всемирного наследия. Ныне на месте древних Сиракуз стоит итальянский город Сиракуза. вступила в неравную схватку с сицилийской мафией в Палермо, взошла бы на Этну и нырнула с нее прямо в Средиземное море. Но я ни за что на свете не соглашусь служить посмешищем для какой-то там Клаудии и ее приятелей. Многочисленные достоинства этой особы меня абсолютно не вдохновляли. Я спросила у Селены — неужели она не понимает, какие у меня отношения со сверстниками, и добавила, что скорее бы поехала на Сицилию, если бы узнала, что бедная Клаудия прокаженная и не выходит из дома из-за прогнившего носа.

Мама наверняка подумала, что я нарочно ее злю, и сказала, что я глупая и ничего не понимаю. А потом произнесла такое, на что я очень обиделась. Она заявила, что я всего боюсь и цепляюсь за ее юбку. И что если ее вдруг не станет или она куда-нибудь уедет, мне придется нанимать няньку.

Вот тут я действительно разозлилась — на примитивную уловку, с помощью которой она надеялась избавиться от меня и побыть наедине с кем-то другим, кто значит для нее гораздо больше, ради кого она покупает дорогие духи, косметику, обтягивающие платья и с кем проводит вечера в городе. Я уже не сомневалась, что у Селены появился любовник, в котором она души не чает и которому стесняется меня показать. Поэтому уперлась и заявила, что ни за что на свете не поеду ни в какую Таормину. А потом нарочно сделала Селене больно — встала и молча ушла.

Мама проводила меня до спальни, упрашивая не дуться и что-нибудь сказать. Она, конечно, еще надеялась уговорить меня, но я не произнесла ни слова, легла в постель, выключила свет и притворилась спящей. С тех пор я ее больше не видела.

На следующее утро меня разбудил луч солнца. Он был таким ярким, что, просыпаясь, я не поняла, что происходит. Мне чудилось, будто я загораю на пляже в Таормине вместе с прокаженной молодой итальянкой, а неподалеку Этна извергает потоки лавы.

Несмотря на солнце, небо было темным и страшным, а земля тряслась от раскатов грома… Эхо землетрясения из моего сна звучало прямо над моей головой — видимо, это были остатки уходящей грозы… Даже вороны испугались и непрерывно кружили перед окном. Они показались мне очень большими, уродливыми и как будто хотели влететь прямо в дом. А одна из них уставилась на меня через стекло большими разумными глазами. Мне почудилось, что я слышу ее голос, который требовал, чтобы я открыла окно, и я едва его не открыла, но потом зажмурилась и решила спать дальше.

Я не пошла в спальню к Селене, чтобы она не решила, что я подлизываюсь и согласна уехать. Я по-прежнему злилась и хотела показать ей свою обиду. Поэтому тихо лежала в своей комнате, а не забралась к ней в кровать, как делала всегда, когда мне было страшно. А мама не позвала меня в сад петь и плясать под дождем до упаду, как обычно, хотя раньше Деметра всегда ругалась и называла нас безмозглыми дурами.

Утром мамы в доме не оказалось, а окно ее спальни было открыто.

Сначала я решила, что она в ванной или на кухне, но это было не так. Все осталось на месте — ее зубная щетка, расческа, тапки, все шпильки и заколки, не было только ее самой.

Я не нашла никаких следов борьбы — крови на полу, волос на подушке. Было такое впечатление, что Селена просто испарилась или вылетела в окно и в любой момент может вернуться, чтобы снова лечь спать. Я не стала ничего трогать и все оставила на своих местах.