Дэвид Геммел - Македонский Лев

— Берегись! — крикнул Парменион, и Аттал шмыгнул влево, копье пролетело мимо, воткнувшись в пыль перед мечником. Аттал на бегу схватил древко и вытащил его из земли. Резко развернувшись, он бросил его в метателя. Солдат припал к земле, и копье угодило в шею воину, бежавшему позади него.

Повернувшись на носках, Аттал побежал за Парменионом. Спартанец мчался дальше, всё время отыскивая укрытые дороги, которые держали бы противника в одном повороте за ними, и пока он бежал, гнев его рос. В этой ситуации не было стратегии, которая принесла бы победу, не могло быть верного плана, как принять бой. За ними охотился превосходящий их числом смертельный враг в незнакомой лесистой местности. Всё, что оставалось, — это спасаться бегством. Но куда бежать? Всё, что Парменион знал, это то, что они направлялись в сторону, где ждало еще больше врагов и еще меньше шансов на успех.

Это доводило его до точки кипения. Всю свою жизнь Спартанец выживал, побеждая врага хитростью и смелостью замысла. Он был стратегом , военачальником. Но тут его понизили до бегущей в панике добычи, пытающейся спасти свою жизнь.

Нет, поправил он себя, не бегущей в панике. Никогда!

В молодости он был бегуном, самым быстрым и выносливым в Спарте и в Фивах, и теперь — даже с ребенком на руках — он знал, что способен оторваться от македонов. Но встал вопрос, куда бежать. Подняв глаза к небу, он попытался выяснить свое местоположение в лесу. Пещера оставалась левее. Но какой смысл был туда возвращаться? Они могли бы пройти сквозь стену и избавиться от нынешних преследователей, но лишь затем, чтобы быть схваченными солдатами, которые прочесывают дворец с той стороны. Нет, пещера — это не выход.

Вдруг у него на пути оказалось поваленное дерево, и он с усилием перескочил через ствол. Впереди тропа раздваивалась, один путь уводил вверх, другой круто сбегал вниз в тенистую горную долину. Мимо пролетело копье. Свернув направо, он устремился к узкой горной долине.

Трое солдат выбежали ему наперерез примерно в тридцати шагах впереди. Ругнувшись, он шмыгнул влево, скользнув в низкие заросли, и поднялся по покатому склону, оказавшись на круглой прогалине в окруженной кипарисами лощине. Аттал примкнул к нему, красный от нагрузки, на его теле сверкал пот.

— Я… больше… не могу бежать, — выговорил мечник.

Проигнорировав его, Парменион подошел к ближайшему дереву и усадил Александра на одну из нижних ветвей. — Заберись на то разветвление и спрячься, — велел Спартанец. — Снизу тебя не увидят. — Мальчик протиснулся через колючие ветки и залег, спрятавшись на дереве.

Выхватив меч, Парменион отбежал к краю склона и стал ждать. Вот первый македон полез вверх — и закричал, когда клинок Пармениона разрубил ему шею. Солдат повалился назад, на своих товарищей.

Еще три македона забрались на прогалину с левой стороны, и Аттал побежал туда, чтобы их встретить, блокировав удар меча и ответным взмахом вскрыв горло одному из них, так что забил багровый фонтан.

Но вот появился основной отряд врага, рассыпавшись вокруг македонян. Парменион отступил, Аттал был рядом, копья македонов приближались к ним стеной из острого железа.

— Надо было мне последовать твоему совету, — шепнул Аттал.

— Где ребенок? — спросил смуглый, темноглазый воин с рябым лицом.

Аттал усмехнулся. — Поверить не могу, что такая уродливая хреновина научилась говорить по-человечьи.

— Где ребенок? — вновь спросил воин, и острия копий придвинулись ближе.

Вдруг один копейщик качнулся вперед со стрелой, торчащей из черепа. За ним вскрикнул второй, когда его бедро пронзил дротик.

— Ложись! — прокричал Парменион, схватив Аттала за руку и бросая его на землю.

Со всех сторон по прогалине засвистели стрелы. Мертвый македон упал на Пармениона с двумя стрелами в спине и третьей в глазу. Повсюду гибли солдаты. Несколько человек попытались убежать обратно к тропе, но тут появилась огромная фигура минотавра Бронта, и его двухсторонняя секира легко прошла сквозь их нагрудники и шлемы.

Два воина сумели проскочить его и скрылись в долине, но крики их отозвались эхом, и Парменион увидел, как братья минотавра — львиноголовый Стероп и циклоп Арг — вышли из-за деревьев.

На прогалине воцарилась мертвая тишина. Парменион выбрался из-под трупа упавшего на него врага и встал на ноги, спрятав меч в ножны. Тела лежали всюду. Из-за деревьев вышли кентавры с луками и колчанами, лица их были злы, глаза жестоки.