Дэвид Геммел - Македонский Лев

— Командир Леонид приказывает шести тыловым рядам выдвинуться и окружить противника.

Парменион просто парил в небесах, но прятал свои чувства, превратив лицо в маску, лишь раздутые ноздри и учащенное дыхание выдавали его ликование. Леонид был сокрушен. Массированная атака грозила ему справа — а он сузил свою линию аж до четырех рядов.

Илоты подняли фигурки и передвинули их вперед. Судьям не было смысла совещаться; каждый воин в толпе знал, что будет, когда фаланга из тридцати двух рядов ударит в линию из четырех. Сила и отвага нескольких человек не переменила бы распределения сил. Леонид не просто был разбит — он был разгромлен. Золотоволосый спартанец посмотрел на солдат, потом шагнул назад и что-то тихо проговорил своему судье. Слова судьи поразили Пармениона.

— Командир Леонид просит судей отменить второй приказ командира Пармениона на том основании, что он неправдоподобен. Если бы такой приказ был отдан в сражении, спартанцы ни за что не подчинились бы ему.

Парменион покраснел и взглянул на Царя. Агесилай отсел назад и завел беседу с молодым человеком справа от себя. Ксенофонт позвал судей к себе, подальше от толпы, но все могли видеть, что последовавший его аргумент был горяч.

Сердце Пармениона затрепетало, когда он посмотрел на крохотное поле битвы, и деревянные солдаты замерли в застывшем сражении. Могут ли его дисквалифицировать? Конечно могут. Он посмотрел на ряды зрителей. «Кто ты, Парменион?» — спросил он себя. «Ты — погрязший в бедности полукровка. Что они припасли для тебя? Этот день — для Леонида, а ты его испортил.»

Ксенофонт прошествовал к песчаной площадке. Толпа ждала вердикта, и даже Царь подался вперед, вперив взор в Афинянина.

— Соревнование выдалось весьма интересным, что и разделило судей. Это правда, что объединение рядов со скиритаями, возможно, воспримется как удар по чести спартанцев. Даже скорее всего так оно и будет, — он прервался, и Парменион увидел согласно кивающие головы, почувствовал на себе взгляд Леонида. Его соперник позволил себе улыбку. Парменион нервно сглотнул слюну.

— Так или иначе, — продолжил Ксенофонт, — мне видится, что вопрос, прежде всего, касается не чести и гордости, а тактики и дисциплины. Командир Парменион, зная силу своего противника и построение, которое тот использовал в пяти своих предыдущих сражениях, избрал необычный план действий. Я афинянин, но говорю как человек, восхищенный качествами спартанской армии. И вопрос, поднятый здесь, касается дисциплины. Проблема остается или решается только по одному пункту: станут ли спартанцы подчиняться такому приказу? Ответ прост. Когда, за всю свою великую историю, спартанцы выказывали неподчинение приказу? — Ксенофонт вновь прервался, окинув взглядом зрительские ряды и остановившись на Царе.

— Ход засчитан, — сказал Ксенофонт. — Командир Леонид потерпел поражение — и, поскольку разместился во втором ряду, сам тоже убит. Сегодня победили Золотые Спартанцы. Полководец Парменион — высший стратег.

Аплодисментов не было, но Парменион не расстраивался. Он устремился к Гермию, который отбросил в сторону темное покрывало и побежал сломя голову обнять друга.

Толпа была поражена. Царь Агесилай сверлил Ксенофонта злобным взглядом, но афинянин только усмехнулся и отвернулся в другую сторону. Потом возобновились перешептывания, когда старые воины принялись обсуждать стратегию. Леонид встал и покачнулся, оступившись на ровном месте. Гриллус подошел было к нему с Покровом Стыда, но Леонид оттолкнул его и убежал со двора.

Старенький илот вышел из тени, тронув плечо Пармениона.

— Господин, там у ворот стоит женщина. Она сказала, что ты должен скорее явиться к ней.

— Женщина? Какая женщина? — спросил Парменион.

— Кажется, дело касается твоей матери, господин.

Все чувство триумфа и радости убежало от Пармениона прочь. Он замер, точно громом пораженный… и тут же побежал на улицу.

Толпа умолкла, как только юный спартанец выбежал из ворот. Агесилай поднялся и направился к Ксенофонту, с гневом в темных глазах.

— Этого не должно было случиться! — прошипел Царь.

Ксенофонт кивнул.

— Знаю, господин, — ответил он, понизив голос. — Но никто из нас не ожидал столь плохого выступления Леонида. Он не показал стратегического навыка и оскорбил противника пренебрежением. Но ты Царь, господин. Ты — высший судья в Спарте. Твое право вынести решение — отменять или нет мое судейство.