Лоуренс Уотт-Эванс: Лорд-Чародей

Крушила не танцевал. Когда пришла мать, он сказал ей тихо:

— Прости, что меня здесь не было, когда умер папа. Но я вернулся и пробуду здесь столько, сколько смогу.

Она молча обняла его, и глаза ее остались сухими.

Когда у музыкантов был очередной перерыв, Шутник крикнул:

— Приветствуем тебя дома, Избранный Воин, и поздравляем с тем, что тебе удалось выжить! Спасибо, что избавил нас от Темного Лорда с холмов Гэлбек!

— Я сделал лишь то, что должен был сделать. Ни больше, ни меньше. — Говоря это, он подумал о том, что ни Воровка, ни Ясновидица, ни Вожак, ни Лорд-Чародей не могли бы сказать даже этого.

— Расскажи! Расскажи нам все!

— Как это было?

— Испугала ли тебя его магия?

— Неужто он правда метал в тебя огненные стрелы?

Крушила посмотрел на радостные лица своих земляков, на их горящие нетерпением глаза, и вдруг почувствовал отвращение. Отвращение к ним, отвращение к себе, отвращение ко всему миру — к Избранным и чародеям, жрецам и земледельцам, ко всем и ко всему. Никто из них не видел простой истины, не понимал, что он — всего лишь наемный убийца, которого послали устранить другого убийцу. Они не знали, что Избранные и Лорд-Чародей были такими же людьми, как и они сами.

Это был его дом, но этот дом ничем не лучше тех мест, через которые ему довелось пройти. Здесь тоже не могли понять того, что он пережил. Обитатели Безумного Дуба желали услышать повествование о героизме и славе, а он не мог удовлетворить их желание, не солгав.

— Давайте оставим это сказителям. Я уже сказал и сделал более чем достаточно.

Крушила поднялся со стула, вышел из павильона и в ночной темноте зашагал к материнскому дому.