Кэмерон Джейс: Румпельштейн

— Считаешь, я прислушаюсь к совету вора? — буркнул я.

— Нет, — задумчиво протянул Джек. — Я считаю, что ты должен взять меч.

Он вложил рукоять мне в ладонь.

— И ещё, Румпельштильцхен, — добавил он, собираясь запрыгнуть на спину лошади, — один мудрый человек однажды сказал мне, что противоположность жизни — это скука. Так что прошу тебя, не будь скучным!

— Подожди! — я побежал за удаляющимся в ночи парнем. — Почему ты вообще решил меня предупредить?

— Ради Бога, я же вор! Я всегда на стороне бедняков. И кто-нибудь обязательно напишет обо мне книгу!

Обескураженный безнравственными речами Джека, я заскочил в дом и разбудил жену. Нам надо сбежать прежде, чем пожалует Королева Скорби.

А Рапунцель опять сидела за прялкой и выглядела совсем больной.

— Что ты делаешь, Рапунцель? — воскликнул я. — Тебе же нехорошо, и я запретил продолжать прясть.

— Я должна соткать его для тебя, Румпельштильцхен, — еле-еле улыбнулась девочка, кивая на прялку. Я заметил, что она прядёт мои волосы. — Я сотку тебе ещё один прекрасный сон, — произнесла моя дочь. Её веки дрожали от усталости. Прялка пожирала её душу, но, казалось, что, несмотря на это, моя дочь была вынуждена прясть.

— Какой сон? — спросил я.

— Сон обо мне, — пробормотала она. — Чтобы ты никогда меня не забыл.

Я не понял, почему должен забыть её, но прежде чем успел уточнить, Рапунцель лишилась чувств. Я поднял её на руки, позвал жену, и мы заспешили прочь из дома.

Но было уже слишком поздно.

К нашему дому приближались охотники на лошадях, и от топота копыт у меня мурашки побежали по телу.

Когда я вышел, охотников было уже четверо; они скрывали свои лица под шлемами в форме головы ястреба. Только один из них был всадником без головы, а возможно, мне просто так казалось из-за сгустившейся вокруг нас ночной тьмы. Они уже поймали мою жену и бросили её в ближайший колодец вместе с мешком золота. Значит, пришли они сюда не за золотом. За Рапунцель, как и говорил Джек.

Я побежал, держа на руках Рапунцель, но меня окружили. Почувствовав, как подкашиваются ноги, упал на колени. Лучше бы я взял с собой меч Джека! Но он остался в хижине.

Я был уверен, что нас спасут. Кто-то или что-то придёт на помощь. Очередное божественное вмешательство. Но я ошибался.

Ко мне решительно направилась Дама Готхель.

— Отдай нам свою дочь добровольно, Румпельштильцхен, — протянула она вперёд руки. — Мы всё равно её заберём.

— Нет! — закричал я и прижал Рапунцель сильнее к своей груди. Её длинные волосы мотались по земле.

Внезапно воздух вокруг меня стал ледяным, а тучи на ночном небе окрасились в тёмно-фиолетовый цвет. У меня по коже побежали мурашки. Над нами кружили вороны, хлопали крыльями и злобно каркали. На деревню опустился тёмный туман, расступавшийся перед приближающимся к нам таинственным всадником. Королевой Скорби.

Она выехала из темноты на безрогом единороге. Даже в такое мрачное время красота Королевы казалась мне ошеломительной. Как Смерть собственной персоной. Каким образом такая тёмная душа, как у неё, могла населять такое прекрасное тело? Я подумал, что только белый единорог, на котором она сидела верхом, мог сравниться с Королевой по красоте. Может, поэтому она и срезала его рог?

Я присмотрелся и заметил шрам на том месте, где должен был быть рог. Единорог грациозно потрусил в мою сторону. Королева не спеша спрыгнула с его спины, склонила голову и пристально осмотрела Рапунцель голодными глазами. Мне почудилось, что если бы её не окружали охотники, то она бы облизала губы и, высунув раздвоенный змеиный язык, коснулась бы им моей дочери.

— Это она? — поинтересовалась Королева у Мадам Готхель.

— Она, Ваше Величество, — Мадам Готхель прижала руки к туловищу и поклонилась.

— Отдай её мне, Румпельштильцхен, — приказала Королева Скорби. — Она моя.

— Что это значит? Она моя дочь, и вы её не получите!

— Если ты отдашь мне девочку, я снова верну вас в Королевство Скорби и обещаю, что исполню любое твоё желание, — произнесла женщина.

— Я не откажусь от своего ребёнка, — и прижал к себе Рапунцель сильнее, касаясь щекой её щеки.

Королева опёрлась о бок единорога и нетерпеливо вздохнула:

— Почему ты заставляешь меня убивать тебя, Румпельштильцхен?

— Можете меня убить, но оставьте мою дочь в живых, — твёрдо ответил я.

— Как пожелаешь, — Королева прищёлкнула пальцами, подняла глаза к небу, и ей даже не пришлось повторять дважды. Я даже не заметил, как безголовый охотник поднял меч и одним ударом снёс мне голову.