Марина Казанцева: Жребий Судьбы

Семья Косицыных — в смысле Косицына-старшего — была удручающе бедна. Работал только отец, а Рая целый день сидела на диване, закутавшись в пуховой платок, и смотрела сериалы. Зоины платья сидели на ней, как на палке — до того Рая была тонкая. Руки и ноги у неё были болезненно худы, и нарядный халатик Зои, который та купила специально, чтобы щеголять перед Семёновым своими стройными коленками, смотрелся на Рае, как больничная пижама.

Конечно, женщина была не виновата в своей болезни, но до чего она была противной! Плаксивым тоном что-то выговаривала своему мужу, жалуясь на всё и на всех — как многие хронические больные, она полагала, что весь мир обязан соразмерять своё движение с её недомоганием. Вечно у неё не хватало сил, чтобы приготовить нормальный обед и сходить в магазин — она ждала мужа, когда тот придёт с работы, всегда унылый и недовольный, и пойдёт чего-нибудь купить.

Самое её любимое блюдо были каши-размазни из гречки или манки. Варила она также тощенькие супчики из пачек, чтобы не пачкать посуду. Но, тем не менее, на столах, на подоконнике, в раковине всегда прокисала гора посуды. А вечером Рая жаловалась Николаю, что Лёня совсем не хочет помогать ей — мусор не выносит, посуду не моет, полы не моет. Она так и подзуживала своего мужа, постоянно находя новые обвинения для нелюбимого пасынка. Вот и проси еды у такой. Лён даже куртку свою зимнюю не желал просить — для этого надо было лезть в стенку и рыться в антресоли. Вот почему он мёрз в своей осенней курточке — скорее из особого упрямства, нежели по необходимости.

«В другой раз как пойду в Поиск, наемся про запас!» — угрюмо думал Лён, сидя на тёплой трубе возле дома. Теперь он страстно желал поскорее сорваться с места и снова очутиться в Селембрис или ином каком-нибудь мире, где почему-то всегда была возможность достать еду. Но, от погружения до погружения проходили иногда недели, а то и месяц. Почему медлил Жребий — кто знает?

— Гранитэль, скажи. — вспомнил он о своём единственном друге, который был ему верен в любой беде. — Ты знала, что под личиной Рипа не скрывался Лембистор?

— Точно не знала, но это было очевидно. — ответила она. — Слишком уж Рип был непосредственный, слишком привязан к тебе. У Лембистора в любом облике проявляется его демонская сущность — он насмешник. Он любит издеваться над противником и даже над единомышленниками. Его страсть — соперничество.

— А почему же не сказала? — упрекнул он принцессу.

— Потому что ты сам должен осознать свою ошибку.

Лён замолчал — снова хотелось есть.

— Как мне жаль. — печально промолвила Гранитэль. — Как жаль, что я ограничена условиями Жребия. Ты голодаешь, а я ничем не могу тебе помочь.

— Обернуться бы совой да мышей намышковать. — пошутил Лён, но тут же передёрнулся от отвращения: голодное воображение живо ему нарисовало картину, как он сидит на ветке и терзает кривым совиным клювом дохлую мышь. Ведь в образе животного он сохранял человеческий разум, так что этот путь был недоступен.

Осталась последняя идея — пойти и занять денег у Федюни, а для этого надо отправляться в школу.

Последним уроком восьмого «Б» был урок магии. Это было очень кстати, поскольку сегодня Кирилл Никонович, мучимый отсутствием ясного методического плана, решил провести урок гадания на кофейной гуще. За отсутствием учебных пособий он решил проштудировать вторую книгу о Гарри Поттере. Идея гадания ему очень понравилась, а про учеников нечего и говорить — рады кофейку попить. Поэтому, когда Лён ввалился на урок мрачный и голодный, то был ошеломлён количеством съестного, которое оказалось припасено девчонками с урока технологии. Тут были всяких форм и видов печенья, какие-то кренделя с загадочной посыпкой, рулеты и пирожные, а также неизменные блины — всё это было домашнее задание, которое девочки все поголовно исполнили на пять.

— Привет, Лёнька! Ты где пропадал три дня? — спросил его Федюн. И Лён с изумлением узнал, что не было его в школе три дня, включая сегодняшний. Он ничего не понимал: выходит, он вернулся в этот мир не той же ночью, а гораздо позже! Но, видение благоухающей ванилью, корицей и прочими отдушками выпечки, быстро вытеснило из головы все иные соображения.

— Сейчас начинаем кофепитие! — торжественно провозгласил Базиль. — А потом все сделаем, как я вам покажу.

О, здесь было очень интересно! Все завозились, доставая припасённые из дома чашки с блюдцами и ложечки. И только Лён остался без магического прибора, но учитель подал ему элегантную чашечку из китайского сервиза.