Array Журнал «Если» - «Если» 2010 № 08

— И поэтому ты подкупила его людей, и они ополчились на него, а ты осуществила свою месть, — кивнул Астольфо. — Но тут ты сообразила, как получить несколько лишних монет и довершить унижение Белармо, а заодно и моего друга Пекуньо.

— Последнее время у меня нет настроения нянчиться с самодовольными фатами, — отрезала Флерайе.

— И все же единственный способ избежать виселицы — сказать, где можно найти твоего любовника. Спасая его, ты спасаешь себя. За остальные преступления тебе полагается трюм в плавучей тюрьме, направляющейся в жаркие широты. Но теперь самый момент признаться, поскольку твой дружок, в конце концов, немногим лучше пирата. Однако если он умрет, тебя уж точно пошлют на казнь. Думаю, ты недолго сможешь вынести еще одно пребывание в плаще из тени Белармо. Ярость, бушующая в его духе, пока тело лежит в оковах и подвергается пыткам, делает прикосновение тени почти невыносимым, не так ли?

После этого девица призналась, что Белармо лежит в подвале склада в Смрадном переулке, и объяснила, как туда попасть. А потом, окинув мастера злобным взглядом, добавила:

— Осмелюсь предположить, Астольфо, что мы еще встретимся. И, возможно, в следующий раз тебе повезет куда меньше.

— Возможно, к следующему разу Фолко научится лучше орудовать шпагой.

Итак, Пекуньо получил в награду жизнь и остаток здоровья. Астольфо стал богаче на шесть тысяч иглов. Белармо был спасен от мук. Моей же наградой стали бесконечные учебные поединки с Мутано и, как следствие, черные, будто оникс, и пурпурные, словно закат, кровоподтеки. Поверьте, обучение ремеслу похитителя теней дается нелегко, и я не стал бы так бездумно рекомендовать его всем тем, кто познакомился с моей историей.

Перевела с английского Татьяна ПЕРЦЕВА

© Fred Chappell. Thief of Shadows. 2010. Публикуется с разрешения журнала «The Magazine of Fantasy & Science Fiction».

Иллюстрация Евгения КАПУСТЯНСКОГО

Вночь с 5 на 6 июля 1898 года домовладельцы, живущие на Большой Купеческой, их семьи и постояльцы были разбужены выстрелами. Перестрелка длилась недолго. Выглянув в окна и убедившись, что нигде нет пожара, обыватели улеглись спать.

Наутро полицейские сыщики обходили дома справа и слева от участка, недавно приобретенного негоциантом Зибенштейном, спрашивали о количестве выстрелов, о прочих звуках, о точном времени пальбы и о тому подобных глупостях. Обыватели поняли, что револьверной стрельбой баловались в будущем Зибенштейновом доме, который строили с прошлого года и уже подвели под крышу. Владелец оптового склада колониальных товаров Лабуцкий по вечерам играл в трактире с частным приставом Беренсом на бильярде и по дружбе спросил его, что случилось.

— Да вроде ничего не случилось, — сказал Беренс. — Может, студенты дурака валяли. Стекла в первом этаже перебиты, и все.

Студентов не поймали, собранные сыщиками гильзы выбросили, стекла Зибенштейн купил новые — так это дело и забылось.

А меж тем особняк, еще не став настоящим домом, приобрел первого жильца.

Это был столичный житель Адам Боннар, забравшийся в провинциальный город по важной причине — он служил в частном сыскном бюро и преследовал плохого человека, лишившего жену самого обер-полицмейстера фамильных бриллиантов. Бриллианты отнюдь не были украдены, а просто исчезли при очень сомнительных обстоятельствах — фигурировали там и тайные визиты полицмейстерши в некую гостиницу, и вранье насчет помирающей тетушки, и сплетни прямо в каком-то гомерическом количестве. Потому-то пострадавший супруг через подставное лицо обратился к светилам частного сыска.

Как Адам, идя по следу, оказался в недостроенном доме, кто именно там его встретил, чья пуля вошла в сердце, когда в подвале образовалась яма глубиной в целых два аршина, куда потом подевались лопаты — не суть важно. Тело неудачника злодеи закопали и разбежались.

Менее всего они могли предположить, что такая смерть — вернейший путь к бессмертию. Уже на следующую ночь Адам бродил по особняку, плохо понимая, что с ним случилось.

Привычка сопоставлять факты и делать выводы очень пригодилась — вскоре Адам догадался, что стал привидением, привязанным к дому надолго — видимо, до того дня, когда найдут его прах, захоронят по-человечески и отпоют. Но особняк Зибенштейна строился на века, пол в подвале замостили каменными плитами, и мало надежды было, что кому-то придет в голову под ними ковыряться.