Вольфганг Хольбайн: Месть нибелунгов

— Пожалуйста, не надо.

Чем настойчивее он отстранял Ксандрию от себя, тем сильнее становилась ее хватка, и, когда мышцы его рук стали действовать в полную силу, у королевы выросли когти и впились принцу в горло. Ее кожа вмиг потемнела, ярко-рыжая грива волос втянулась в череп, а стройное тело скукожилось. Мурлыкающий голос превратился в истеричное хихиканье.

Морок!

Ярость охватила Зигфрида, и ему удалось собраться с силами и сорвать чудовище, принявшее облик королевы, со своей шеи. Демон попытался отползти в сторону, но Зигфрид придавил его ногой.

— Ты мог обмануть мои глаза, но не мое сердце.

Тварь в последний раз попыталась обмануть Зигфрида, заговорив с ним голосом Ксандрии:

— Прошу тебя, Зигфрид, я не знаю, что они со мной сделали. Ты должен мне верить!

Принц надавил на шею демона, и та с хрустом сломалась.

Когда демон испустил дух, реальность вокруг Зигфрида начала мерцать. Появились какие-то вспышки, цвета смешивались, и принц, опершись на Нотунг, упал на колени. Он энергично мотал головой, пытаясь отогнать ложные видения.

Через какое-то время мерцание прекратилось. Оглянувшись, Зигфрид увидел голову Мимира шагах в ста от себя. Все, что он пережил за последние часы — если, конечно, это продолжалось несколько часов, — было лишь мороком. Он не победил орду демонов и не освободил Ксандрию.

У Зигфрида стало тяжело на душе, и он задался вопросом, сколько же еще его будут испытывать боги. Его тело в Утгарде не уставало, а душа, наоборот, чувствовала невероятную усталость. Одину, казалось, нравилось, что принц бродит по кругу, не может найти выход и с детской наивностью попадает во все заранее расставленные ловушки. Этот мир был построен по незнакомым Зигфриду правилам.

Но принц знал цену тому, что он искал, знал, что его ведет любовь. Зигфриду было все равно, сколько раз отец богов сочтет нужным испытывать его. Несмотря на все трудности, он готов был искать Ксандрию до конца своих дней. Поднявшись на ноги, принц уверенным шагом пошел вперед, произвольно выбрав направление.

На этот раз его не донимали видения и странные существа не попадались на пути. Ему казалось, что он отдаляется от Иггдрасила, и в какой-то момент перед ним появились горы, которые он запомнил благодаря своему предыдущему видению. Правильный ли это путь? Здесь ли прячутся демоны, похитившие Ксандрию? Пригнувшись, Зигфрид старался двигаться тихо и внимательно осматривался по сторонам.

Гора, испещренная отверстиями нор, походила на сыр, а черные существа, суетившиеся в этих норах, напоминали огромных муравьев. Некоторые из них несли в зубах куски мяса, другие мочились и опорожнялись там, где стояли. Они явно не были единым племенем, ибо слишком злобно относились друг к другу. Так, многие демоны охраняли вход в свои норы, и, если кто-то приближался, они свирепо шипели и швырялись грязью. Эти примитивные и отвратительные существа были неудавшимися творениями Одина, которых он отбросил в сторону, подальше от себя.

Зигфрид наблюдал за ними, но при этом его напряженный взгляд искал Ксандрию. Он больше не жаждал великой битвы, и спасение королевы было бы для него достаточной наградой.

Но битва, которой он не искал, нашла его быстрее, чем ему бы хотелось.

Послышался визг: один из демонов обнаружил принца. Прежде чем Зигфрид успел приготовиться к схватке, его окружило множество таких же тварей. Они были больше и сильнее, чем существа из его видений, которых он победил несколько часов назад. Неудивительно — в этих видениях ему была уготована славная победа.

В реальности, похоже, все будет не так легко.

Зигфрид решил, что приблизился к своей цели и теперь должен идти прямым путем. Он предоставил эту битву Нотунгу, и меч его предков с благодарностью принял свою судьбу. Он превратился в серебряный звон, пожиравший все, что встречалось на его пути. Он стал серпом, снимавшим урожай демонов и гасивший свет в их глазах. Из этого могла бы родиться легенда: честный бой, благородная месть, поединок с посланцами самих богов. Зигфрид был один против многих, одна истина против тысяч обманов. Но как шторм не может уничтожить морскую скалу, так и Зигфрид твердо стоял на влажной земле Утгарда, не сгибаясь перед напором врага и не опуская свой меч.

Демоны не стремились к честному бою и не пытались поразить противника в открытом соперничестве. Они прыгали на воина с деревьев, выныривали из-под земли, собирались в кучу, чтобы дружно наброситься на Зигфрида. Но какие бы приемы они ни использовали, какие бы слабые места ни выискивали, меч всегда был быстрее, и ни одна тварь даже не успевала пожалеть о совершенной ошибке. Демонов, цеплявшихся за его руки, Зигфрид стряхивал на землю, отгоняя их, как надоедливых мух, а некоторым чудищам голыми руками ломал шею, так что те замертво падали на землю. Он поворачивался вокруг своей оси с вытянутым в руках Нотунгом, и кровь многих демонов капала с его меча. Он хватал этих мерзких существ за волосы и бил их черепами о скалы. В его кулак кто-то впился зубами, но он сломал ему позвоночник о колено, и демон с визгом упал на землю. Зигфрид убивал чудовищ, мстя не только за Ксандрию, но и за все, что ему довелось пережить за этот год. Он убивал их за подлость нибелунгов, за смерть Гернота, Эльзы и Нацрея, за страдания Ксантена и его жителей…