Анна Этери: Похищение зеленой хризантемы

Анемон кивнул.

— Есть.

Она удовлетворенно хмыкнула.

— А теперь слушай, при каком условии я сниму с тебя ошейник…

— Ты знае-ее-ешь, что я боше всего не любл-лю в мужчи-и-инах? — спросила Тея, держа нетвердой рукой бутыль с плескавшимся на дне вином. Язык ее тоже не всегда слушался, и выдавал порой такие заковыристые словеса, что загрузился бы любой мудрец от полного отсутствия смысла.

Но Анемон ее прекрасно понимал, будучи не намного трезвей своей собутыльницы. Шел уже не первый час их совместного времяпрепровождения, и уже далеко не первая бутылка была распита — нашли еще один винный тайничок дядюшки, и не замедлили его обчистить. Улов вышел небольшой, но если к четырем прибавить три…

— Я понимаю. Понимаю, — кивал Анемон в знак согласия своей ново обретенной знакомой, находя в ее словах потаенный смысл, который, впрочем он бы не смог объяснить.

— Нет! — возразила Тея, подняв вверх палец руки, удерживающей бутыль, и пошатываясь, как ива на ветру. — Ты не черт-та не понимаешь! Я не л-люблю, когда м-мною командуют. Меня это нап-п-прягает.

— Однозначно, — кивнул Анемон.

— У тебя есть девушка? — неожиданно спросила Тея, вперив в него мутный взор.

— Нет! — честно сознался оппонент, и немного подумав, резонно добавил: — Но у меня есть бабушка.

— Что? Как? — немного протрезвела Тея, хлопая глазами.

— Не пойми меня не правильно. Ну, у меня действительно есть бабушка. И в то же время ее нет. — Анемон попробовал переварить то, что сказал. Не удалось.

— Ты морочишь мне голову?! — неуверенно предположила Тея, вероятно тоже попробовав переварить.

— Я могу объяснить… наверное… но ты все равно не поймешь. Ик! — завершил Анемон более весомо. — Ух, и меня проняло. Ик! Ладно, давай расскажи о себе, — решил он не углубляться в мутную тему о своей бабушке, тем более что он и не собирался посвящать Тею в страшные тайны своей семьи.

— Нет. Лучше выпьем, — аргументировала свой отказ девушка, и как ни странно с ней нельзя было не согласиться.

Тея подняла бутыль — стоила ли размениваться на бокалы, да их все равно и не было. Анемон тоже. Они чокнулись (не в прямом конечно смысле). По пространству подвального помещения разнесся невнятный звон полупустых винных тар.

— За твою бабушку! — произнесла тост Тея.

— Угу, — согласился Анемон, и добавил: — Да упокоиться ее дух в вечности! Аминь! — И не раздумывая, приложился к горлу.

Тея едва не захлебнулась, закашлявшись.

— Че-чего? — выпучила она на него ошалело-дикие глаза.

— Ничего, — противопоставил ей спокойный взгляд Анемон. — Не думай об этом.

Но по обеспокоенному лицу Теи и ее расширенным глазам, юноша понял, что не думать об этом она уже не могла.

Огонек оплавленной свечи на столе вспыхнул, и едва не погас, тем самым бы заперев случайных посетителей подвала во мраке. Тея и Анемон затаили дыхание. Огрызок свечи являлся единственным источникам света.

— Может, дверь попытаемся открыть? — предложила вдруг Тея.

— А оно тебе надо? Давай просто помолчим.

— Нет, — снова возразила Тея. — Я хочу петь!

В это раннее солнечное утро в доме было на удивление тихо: ни мягких шагов сенсея, бродящего по комнатам в ожидании учеников, ни шелеста ветра влетающего в открытые окна, что он так любил. Даже из подвала не доносилось никаких звуков, что совсем не походило на магистра Тараканиана.

Совершенная тишина в этом доме всегда была предвестником больших неприятностей.

Торми с легким удивлением осмотрел распахнутые настежь входные двери, но все-таки прошел внутрь, и оставил в холле дорожную сумку. Кстати сказать, ворота перед домом тоже были открыты. Странно. Как-то не похоже это на сенсея. В этот дом, разумеется, вряд ли кто сунется в здравом уме и твердой памяти, — не считая, конечно, отдельно взятых девушек помешанных на сенсее, — но уж больно самонадеянно…

Торми взлохматил рыжую шевелюру и зевнул. Спать с дороги, конечно, хотелось, но не настолько, чтобы не выяснить причины столь нежданного гостеприимства. Ждали уж точно не его. Не мог же сенсей догадаться, что его ученик вернется на два дня раньше, чем предполагалось? Пройдя на кухню, мальчик омыл лицо и руки от дорожной пыли, и уселся за стол, подумывая, а не поесть ли ему сначала? Но любопытство резко переселило все остальные потребности, когда ему вдруг послышалось вполне отчетливое пение. Торми сполз с табурета и крадучись вышел из кухни, стараясь определить источник звука. Источником, как ни странно, являлся подвал, облюбованный Магистром Тараканианом в качестве жилья, к которому вела довольно крутая лестница. Торми нахмурился, оценив препятствие в сорок три ступеньки разной ширины и высоты, — «Блин, кто сделал эту лестницу?!» — и, вглядываясь вниз, в полумрак, заметил, как там что-то белеется. Как он не пытался разглядеть что же это такое, так и не смог. Поневоле пришлось воспользоваться ненавистной лестницей, благодаря которой запросто можно было сломать себе шею. Спускаясь на ощупь, скользя руками по относительно гладкой стене, Торми гадал — уж не тело ли это Анемона, неосторожно сверзившегося вниз? На деле то оказался обычный стул, перевернутый ножками кверху. Старательно обходя находку, мальчик одновременно соображал — как стул из холла смог очутиться внизу? Складывалось впечатление, что кто-то убегая сшиб предмет меблировки и… и оставил все двери открытыми настежь?!.. Торми на мгновение задумался кто бы это мог быть, но ненадолго. Вдохновенная песнь из-за двери, заставила его вспомнить зачем он, собственно, сюда спустился. Он торкнулся в дверь… раз-другой — заперто. Пошарив в карманах, мальчик нащупал отмычку — незаменимая вещь, — и занялся было скважиной замка, как вдруг передумал. Подобрал с пола стул, поставил поближе, и удобно расположившись на нем, приложился ухом к двери, как раз к началу следующей песни.